История Алатырская мордва по переписям 1624 - 1721 г. (А. Гераклитов)

[simgen]

№ 159. Чамзина, что на Печенерских вершинах, Верхосурского стана (1671). Чамзина, на речке Пиченеи (1696). Как кажется, можно приурочить к д. Чамзинка при речке Леплейке, б. Ардат. у., в 27—28 кил. от Ардатова (СНМ 432). Не упоминается в числе мордовских деревень по 1-й ревизии. Данные о населенности деревни:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1671	8	12	3*	*) Из них 2 убиты под Симбирском
1696	6	28	1

По окладу 1671 г. платили с 1/2 выти: медом 5 п., хлебом З 1 / 3 юф. и 2 р. 7 ал, 3 3/4 ден. Три пустых двора с 1/8 выти платили: 1 1/2 пуда меда, 7/8 юф. хлеба и 21 ал. 3 1/4 ден.

№ 160. Новая Чамзинка на речке на Ковлейке под черным лесом, Сулеменского беляка, Верхопьянского стана (1624). По СНМ (381) д. Новая Чамзинка при речке Ковлейке, б. Ардат. у., в 60 кил. от Ардатова. По всей вероятности выселились из Старой Чамзанки.
Упоминается только в писцовой книге 1624—26 г.г., когда в деревне считалось 12 тяглых дворов ("людей" в них тож), 1 двор пустой (сошли в Ст. Чамзину), 10 мест пустых дворовых (в 1622 г.—5 дв. сошли в Ст. Чамзину и 5— "безвестно").
В 1614 г. при деревне было пашни: в живущем 200 чет., в пусте 80 ч.; в 1624—26 г.г.—пашни паханной 85 ч., перелогу 100 чет., дикого поля 240 ч., сена у р. Пьяны и меж пашен 35 дес. Бортные ухожья ходили вместо с жителями Ст. Чамзиной. Хлебный оклад 8 1/2 юфтей.

№ 161. Старое Чамзино на речке на Пукшенее, Сулеменского беляка, "Мордва Верхопьянская" (1624). Старая Чамзина, Низсурского стана (1671 } Старая Чемзина на Пьянских вершинах (1696). Чамзинка (1719). По СНМ (383) д. Старая Чамзинка при речке Кинеле, б. Ардат. у., в 61 кил. от Ардатова. Населенность деревни:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1624	9*	9	1**	*) Кроме того 1 двор бобыльский.
1671	3	6		**) Пропал в бунт
1696	6	16
1719		53
1721		56

По книгам 1614 и 1617 г. эта деревня пропущена (прописана). В 1624— 26 г.г. при ней значилось: пашни паханной 40 ч., перелогу 150 ч., дикого поля 250 ч., сена по конец поль, меж пашен и на полях 25 дес. Отдельные группы жителей имели в своем пользовании ухожаи: Идемзядовский по Идемлею и Озаике, Аженпомра по Издивиру, Ашекудинский по Алатырю и Таве, Морзядинский по Ецкерге и Пьяне, Сурский лес по Кше. к 1671 г. в пользовании деревни остался один Сурский ухожай.
Хлебный оклад 1624—26 г.г. 4 юфти; в 1671 г. с 1 выти платили: медом 1 п., хлебом 7 юф., 2 р. 9 ал. 5 1/2 ден. Пустой двор с 1/4 выти платил: 1/2 п. меду, 1 3/4 юф. хлеба и 19 ал. 4 1/4 д.

 

[simgen]

№ 162. Челдаева на речке на Ракшлее, Кержацкого беляка, Верхосурского стана (1624). По СНМ (1013) - д. Челдаева на левом берегу речке Тали, б. Корсунского у., в 43-44 кил, от Корсуня. Выселенцы из д. Чемакиной, к которым потом перешла и мордва д. Кожарок (6 дворов).
В 1624 —26 г.г. в деревне всего было 13 дворов и 20 "людей". Земельные угодья вместе с д. Чемакиной и т. к. Челдаевцы обложены были 5 1/2 юф. хлеба, то нужно думать, что на их долю приходилось пашни паханной 55 чет. и поле. Кроме того, они ходили в бортный ухожай по речке Черменеву.

№ 163. Черного Поромзы деревня (Черная Порамзина), Керзяцкого беляка, Верхосурского стана (1654). Теперь — д. Черная Промза, б. Ардат. у., в 9 кил. от Ардатова (СНМ 520). Не у пом. после 1626 г. в переписях по Алатыр. у., т. к. отошла в Саранский у. (См. Отказные книги старых лет по Казани № 6506/20).
В 1624 — 26 г.г. в деревне отмечено 8 тяглых дворов, 10 "людей", в них 13 двор бобыльский и 2 двора пустых, жители которых "сошли безвестно" в 1621—22 г.г.
Относительно земельных угодий имеются такие данные: в 1614 г. пашни было в живущем 8 чет., в пусте — 200 чет., в 1624 — 26 г.г. — пашни паханной 55 чет., перелогу 60 чет., дикого поля 160 чет., сена у речки Кштырмы и под черным лесом 15 дес. Соответственно с количеством пашни паханной хлебный оклад установлен в 5 1/2 юфтей. Несмотря на малолюдность деревни, жители ее имели в пользовании ряд ухожаев: Керзяцкий по Штырме, Лобаскинский по р. Ную, Инзирский, Вдевирский по Чеберчину, Кушкудимский по Шкудому, ух. по речке Кевлею, по речке Клетлезяну — притоку р. Кадады.

№ 164. Чиндянова на речке на Корцеталее, Верхосурского стана (1624) Чиндянова, а Кендя тож, на речке Керсалее (1671). По СНМ (285)— д. Чиндянова при речке Качаклейке, б. Алат, у., в 48 кил. от г. Алатыря. Данные о количестве населения таковы:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1624	5	6	3*	*) Сошли безвестно в 1623 г
1671	13	20	1
1696	20	107
1719		44
1721		58

В 1614 г. при деревне числилось в живущем 80 чет. пашни в 1624—26 г. пашни паханной 30 ч., перелогу 60 ч., дикого поля 100 ч., сена 15 дес. Жители в это время ходили в ухожай Мосячаковский на Барыше и ухожай на речке Черменеву. В 1671 г. за ними показаны Пиядимский и Кардяевский ухожай
Хлебный оклад 1624—26 г.г. 3 юфти; в 1671 г. с 1/2 выти поиходилось платить: меда 8 п. 5 ф., хлеба 8 3/4 юфти и 5 р. 19 ал. 4 1/4 д.

№ 165. Чалпанова, Верхалаторского стана (1671). По СНМ (527) д. Чалпановка при р. Корзадлейке, в 43 км от Ардатова. Выселились после 1626 г. из д. Инелеи. Данные о числе населения:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1671	10	16	1*	*) "Убит на Кондарати*
1696	17	57	3
1719		112
1721		128

В 1671 г. угодья и платежи общие с д. Инелеи.

 

[simgen]

№ 166. Старые Чукалы на речке на Морказлее, Сулеменского беляка "Мордва Верхопьянская". Старые Чукалы на речке Мерказлее, Низсурского стана (1671); на речке на Мерказлейке (1696). По СНМ (4388) - с. Чукалы при враге Тракелей, б. Сергач. у., в 64 кил. от г. Сергача. Повидимому, одно из старейших мордовских селений края, игравшее роль центра для мордовского населения. По переписной книге 1671 г. Низсурский стан называется также и Чукальским. В 1629 г. в Чукалы съезжалась мордва из многих селений тогдашних Нижегородского и Алаторского уездов с женами и детьми для мольбы "над их родителями". Подозрительное московское правительство усмотрело в этом съезде политическую подкладку и произвело строгое разследование, при чем оказалось, что данный сезд был не первым, а что и около 1580 г. мордва также съезжалсгь в Чукалы. (См. Акты москов. госуд. 1,297). Известна Чукала и по той победе над ногайцами, которую мордва одержали здесь под начальством мордовского мурзы Баюма Розгильдеева в 1612 г. (См. Материалы истор. и т. д. Приказа Казанского "Дворца; 1, № 51) Данные о числе населения:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1624	37*	37	5**	*) Кроме того 8 дворов бобыльских.
1671	36	40	10***	**) Сошли безвестно" в период с 1613 по 1625 год.
1696	36	78		***) Выжжены.
1719		164		****) В т.ч. 4 человека из мордовской деревни Катчи
1721		179

В 1614 г. при деревне значилось пашни: в живущем 240 чет. и в пусте 300 ч.; в 1624 — 26 г.г. — пашни паханной 202 1/2 чет., перелогу 300 чет., дикого поля 500 ч., сена по конец поль, меж пашен и у р. Пьяны 40 дес. Отдельные группы жителей имели в своем пользовании бортные ухожаи: Керзяцкий и Ашакудимский по Алатырю, Чукальский по речке Евлею, Мене и Траклею, Идемзядовский на вершине Пьяны и по Сарге, Табальский по Сале. В 1671 г. за деревней числился Чукальский ухожай и на оброке поляна Калгужа.
Хлебный оклад 1624 —26 г.г. — 20 1/4 юф.; по окладу 1671 г. с 4 9/16 выти чукальцы платили: медом 10 п. 2 ф., хлебом 30 1/8 юфтей и 14 р. 2 ал. 1/2 ден.

№ 167. Новые Чукалы - выставка, что на речке на Саре, Верхосурского стана (1671). Большие Чукалы (1696) По СНМ (343). с. Чукалы на речке Сарке б. Ардат. у., в 17 кил. от Ардатова. По всей вероятности выселились из Старых Чукал на Пьяне. Данные о числе населения:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1671	33	47	9*	*) 6 убиты на Кондарати
1696	15	65	14
1719		83
1721		98

Оклад 1671 г. с 3 3 /8 выти: меда (с Лухальского ух.) 9 1/2 пуд., хлеба 23 1/2 юфти и 11 р. 2 ал. 5 ден. Пустые дворы с 1 1 /8 выти платили: медом 3 п., хлебом 7/8 юфти, деньгами 3 р. 8 ал. 5 3/4 ден.

№ 168. Верхняя Чукалы, что на Нуе, Верхалаторского стана (1671). Чукалы на р. Нуе (1666). По СНМ (440)—д. Чукалы на Нуе, б. Ардат. у., в 34 кил. от Ардатова. Населенность деревни:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1671	13	23	9*	*) Убиты на Кондарати
1696	12	43	142*
1719		51	3
1721		64

По окладу 1671 г. с 1 1/2 вытей жители платили: меда 2 п., хлеба 10 1/2 юф., 4 р. 7 ал. 1 3/4 ден. Пустые дворы были положены в 1/4 выти и с них сходило 20 ф. меда, 1 3/4 юф. хлеба и 21 ал. ден.

№ 169, Чукалы, что на Вежнуе, Верхалаторского стана (1671). По СНМ (404) - д. Чукалы на Вежнуе, б. Ардат. у., в 32 кил. от Ардатова. Данные о населенности:

годы	дворов	людей	пустых дворов
1671	20	34	1
1696	22	84	11
1719		97
1721		118

По платежу податей в 1671 г. деревня была положена в 2 5/8 выти и жители платили: медом (с Идевлеевского и с купленного Шкудинского ухожаев) 8 пуд., хлебом 18 3/8 юф. и деньгами (в том числе оброка с "вотчиной" полянки Пойберды) 8 р. 30 ал. 1 ден, Пустой двор, положенный в 1/8 выти, платил: 1 п. меда, 7/8 юф. хлеба и 16 ал. 3/4 ден.

№ 170. Новые Чукалы на Медянской вершине, Сулеменского беляка, Мордва Верхопьянская(1624). На вершине р. Медяны в настоящее время нет ни одного селения, к которому можно было бы приурочить эту деревню. По всей вероятности образована выселенцами из Старых Чукал. Не упоминается в переписях после 1626 г.
При Д. Пушечникове в деревне считалось 18 дворов тяглых и 4 двора бобыльских непашенных. В 1614 г. в их владении было: пашни в живущем 60 чет. и в пусте 200 ч., в 1624—28 г.г.—пашни паханой 97! чет., перелогу 250 чет., дикого поля 350 чет., сена за р. Медяною и на лугу под Стапольскою дубровою 100 дес. Часть жителей в это время имели в пользовании: Чукальский и Ашекудинский ух. по Алатырю, вражек Евлей (урочища не указаны), ухожай Идемзядомский на Пьянских вершинах.

№ 171. Новых Чукал - выставка, что на Сарских вершинах, Верхосурского стана (1671). Верхние Чукалы (1696). В настоящее время в верховьях Сары нет ни одного подходящего селения, к которому можно было бы приурочить эту деревню. Выселенцы из Новых Чукал на Саре. Данные о населенности:

годы	дворов	людей	пустых дворов	примеч.
1671	12	16	3*	*) 2 убиты на Кондаратн, 1 под Симбирском
1696	19	117	4
1719		104
1721		203

В 1671 г. деревня была положена для взимания податей в 1 1/16 в выти и жители платили: медом (с Чукальского ухожья) 3 п., хлебом 6 7/16 юфти и З р. 6 ал. 5 ден. Три пустых двора с 5/16 выти платили: 15 ф. меда, 2 3/16 юф. хлеба, и 30 ал. 44 ден.

 

[simgen]

№ 172. Чемакина на речке на Корондасекше, Керзяцкого беляка, Верхосурского стана (1624). Не упоминается в последующих описях. Весьма возможно, что это с. Чумакино-Чумайкино при р. Чумаке, б. Корсунского у. СНМ (974), в 52 кил. от г. Корсуня.
При Пушечникове в деревне считалось 7 тяглых дворов и 11 "людей" В 1614 г. земельные угодья вместе с выставками составляли 160 чет. пашни в живущем и 110 чет. в пусте. В 1621—26 г.г. общее с выставками: Комаркой, Старыми Кожерками, Чендаевой, Палатовой-Резоватовой, Арыковой и Починком Вельмисевым значилось пашни паханной 325 чет., перелога 300 чет., дикого поля 400 чет. Судя по тому, что хлебный оклад для Чемакиной был установлен в 6 1/2 юфтей, нужно полагать, что на ее долю из общего числа приходилось 65 чет. пашни паханной. За чемакинцами в это время записан и ряд бортных ухожаев, а именно: Сычеватовский на Суре от Аргаша до Белой Воды, Беловодский-Тальский по Тале и Аргашу, Калыланесавский на р. Сермаеве, Сурский луг выше Тальского устья, Кухноверский и Кортановский по Корсуновке, Чермовский по р.р. Чермоде и Кошкудиму (Шкудим). Кроме того, рыбные ловли и бобровые гоны в р. Сызрани и Тумашеве.

№ 173. Шугурова на речке Тошиае, Верхосурского стана (1624). Вероятно Шугурово при р. Домасе, б. Ардатовского у., в 69 кил. от Ардатова. СНМ (522). Выслились после 1614 г. из д. Шугуровой, Малых Нейман и так же, как и эта деревня, отошла вскоре в Саранский уезд в последующих алатырских переписях. (См. Отказные книги старых лет по Казани № 6505/25/23, л. 190).
В 1624—26 г.г. в деревне считалось тяглых дворов 10, "людей" 15 и 1 двор пустой. Пашни паханной 90 чет., перелогу и дикого поля 50 чет., сена 10 дес., хлебный оклад 9 юфтей.

№ 174. Янгильдина, "Мордва Верхалаторская". Упоминается только у Д. Пушечникова в описании деревни Кочкуровой на Алатыре и является выставкой из этой последней. В это время в ней было 16 тягловых дворов и 23 чел. "людей". Местоположение Янгильдиной следует (по общности земельных угодий) искать близь с. Кочкурова, б. Лукояновского уезда. Вероятнее всего, что ко времени переписи 1671 г. вновь слилось с Кочкуровой.

 

[simgen]

II. Территория Алатырского уезда в XVII веке, его административное деление и распределение мордовских селений по уезду
​

Алатырский уезд XVII в. по сравнению с тем, что он представлял собою в предреволюционное время, занимал гораздо более обширную площадь, при чем, как увидим дальше, площадь его в течение этого столетия претерпела довольно значительные изменения. В этом существенное отличие его от соседних старинных Арзамасского и Нижегородского уездов. Для более точного определения границ интересующей нас территории в данный момент мы пока не располагаем всеми необходимыми данными, да едва ли, если говорить о границах, они во всех подробностях были детально установлены и известны и в ту эпоху. Несколько случаев несомненной чересполосицы с упомянутыми соседними уездами убеждают нас в этом, да и не встретили мы до сих пор для уездов, населенных мордвою, чего нибудь похожего на те городовые чертежи, какие существовали для местности в центральной части государства.

Сколько нибудь точное установление меж уездных границ на нашем юго-востоке произведено С. Б. Ловниковым лишь в самом конце XVII-го или в нач. XVIII-го ст. Таким образом, границы Алатырского уезда приходится определять путем нанесения на карту тех селений, которые в данное время по соответствующим документам к нему принадлежали. Нам же в настоящем случае нет возможности в полной мере воспользоваться и этим, все же не безусловно удовлетворительным методом. Дело в том, что в состав уезда входили не только мордовские, но и русские и татарские села и деревни, и о достаточной полноте карты, составленной по указанному методу, можно было бы говорить лишь при условии нанесения на нее их всех. В нашем же распоряжении по существу использованного материала имеются сведения лишь о мордовских селениях. Как видим дальше эти селения распределены по уезду весьма неравномерно и на площади его встречаются весьма значительные пространства совершенно свободные от них. Вот на таких то пространствах, особенно если они приходятся не в центре, а на периферии уезда, и возможны ошибки, Увереннее мы можем чувствовать себя лишь там, где сравнительно точно рисуются очертания соседних уездов, но это имеет место по отношению лишь к сравнительно небольшим участкам границы, имеющее протяжение на сотни километров.

Не представляется возможным в качестве корректива привлечь к работе и те данные, которыми мы располагаем по отношению к местоположению бортных ухожаев, находившихся в пользовании алатырской мордвы. Эти данные, (использованные нами для установления этнической границы между мокшей и эрзей в нач. XVII ст. и для той цели оказавшиеся вполне надежными, в установлении границ административных делений будут малоудовлетворительными и дадут спорные и сомнительные результаты.

 

[simgen]

Алатырская мордва бортничала не только в близких к своим селениям ухожаев, но и в угодьях, несомненно входивших в состав других уездов, например, в Муромском лесу, т.е. б. не в Муромском и уже никак не ближе Арзамасского уезда. С другой стороны, в ухожьях, лежавших на восточной окраине Алатырского у. (напр., по Барышу и Корсуновкам), мы встречаем в числе судоревщиков и сумещиков из Арзамасского уезда, а в некоторых случаях даже и мордва отделенного Кадомского уезда бортничала в угодьях, принадлежащих алатырской мордве. Приводя указанные оговорки, мы вовсе не хотим сказать, что попытка представить себе территорию уезда при наличных материалах будет совершенно безнадежной. Совсем нет. Как увидим дальше, площадь уезда выявится перед нами с полнотой, достаточной для наших целей. А затем такая попытка и необходима, т. к. карта Алатырского уезда, хотя бы и не во всех деталях полная и точная, должна представлять более общий интерес при той скудности сведений по исторической географии Поволжья.

Итак, если нанесем на карту все известные нам поддающиеся отожествлению мордовские населения, упоминаемые в указанных выше писцовой переписных книгах XVII в., то, прежде всего, мы должны будем констатирсовать, что как упоминалось, Алатырский уезд того времени занимал несравненно более обширную площадь, чем в конце XVII в. В его состав входили не только значительные пространства бывших Симбирской и Нижегородской губ., но даже и часть бывшей губернии Пензенской. В известных нам деталях границы его рисуются в следующем виде.

Самыми северными мордовскими деревнями являются Пожарки (СНМ 4406 б. Сергач. у.) в 4 кил. от г. Сергачева на р. Пьяне и Бокшандино (СНМ 1200, б. Курмыш. у.) при впадении речки Медянки в Суру к югу от г. Курмыша. Наиболее южным из известных нам селений будет Палатово (СНМ 985, б. Корсун. у.) на речки Сухой Аргашин в 59 кил. к ю-з. от г. Корсуня. Крайним пунктом в западном направлении является с. Кочкурово—Кочкари (СНМ 3251, б. Лукоян. у.) на р. Алатыре к с.-в. от Починков. На востоке, как наиболее удаленые в этом направлении, должны быть отмечены д. Атрать и сельцо Алтышево—первая при речке Атратке, и второе близь Суры (СНМ 246 и 256, б. Алатыр. у в 20 и 12 кил. от г. Алатыря, т. е. (если судить по десятиверстке) старинный Алатырский уезд простирался в направлении с севера на юг от 55°—30` до 54° сев. широты и от 14°—40` до 16°—30` по долготе от Пулкова.

 

[simgen]

Между этими крайними точками очертания уезда представляли очень правильную фигуру, так как уездная граница проходила весьма ломаной линией. Насколько можно установить при тех данных, которыми мы располагаем, начиная от Пожарок, границей уезда служила р. Пьяна до впадения ее в Суру. На этом протяжении уже на правой стороне Пьяны в XVI — XVII был расположен ряд селений, административно входивших в состав тогдашнего Нижегородского у. (Акузово, Новое Андосов, Кисленки, Юморга), что не противоречит нашему положению, что на данном отрезке границей должна считаться р. Пьяна, т. к. все перечисленные деревни считались поселившими не в своем уезде, а на алатырской стороне (см. мою статью "Дозоры Нижегородской мордвы и т. д.). От Устья Пьяны в южном направлении, без сомнения границей должна быть признана р. Сура приблизительно до впадения в р. Атратки. От устья этой речки и до речки Бездны территория уезда захватывает и правый берег Суры, включая в себя и упомянутые выше селения Атрать и Алтышево, но граница не могла в этом месте уходить очень далеко на восток, т. к. в непосредственной близости к Атрати и Алтьшеву лежали бортные ухожаи, в которых наряду с алатырской мордвой бортничали чуваши и черемисы. Выше впадения Бездны Сура сохраняет значение восточной границы уезда по крайней мерс до Промзина Городища, выше которого часть мордовских деревень с очень давнего времени переходит правый берег Суры. Таким образом от Промзина границу придется вести почти прямо на юг по вершине речек, впадающих в Барыш, и по верхнему течению этой реки приблизительно до железнодорожной линии на Ульяновск. Отсюда граница уезда круто поворачивала на восток, и примерно, по 54-й параллели идет до Суры. С этого пункта опять намечается поворот, но уже в северном направлении. Как кажется, без большой натяжки на данном участке границей можно признать границу между б.б. губерниями Пензенской и Ульяновской до пункта примыкания ее к б. Нижегородской г. Отсюда, захватывая нижнее течение Инсары и верховья мелких речек, впадающих в Алатырь, граница уезда идет в западном направлении приблизительно до устья речки Рудни. От р. Алатыря граница направляется к северу и перейдя на левый берег этой реки захватывает верховья Азанки, идет по речке Чеке до Пьяны, Пьяной до устья Ежати и сделав крутой поворот к северу, по Ройке и Нице опять до Пьяны, где и соприкасается с северной границей уезда.

Таким образом, применяясь к предреволюционным административным делениям, мы можем сказать, что в пору своего наибольшего распространения; 1-й пол. XVII в., Алатырский уезд охватывал собою: часть Курмышевского у., лежащую к западу от Суры, почти полностью Алатырский уезд, целиком уезд Ардатовский и юго-западную часть у. Карсунского бывшей Ульяновской (Симбирской) г. Далее юго-восточную часть уезда Лукояновского и Сергачского.

 

[simgen]

В этих пределах Алатырский уезд имел своими соседями: на юге и юго-западе Темниковский у., захватывающий в то время и верховья Суры, на западе уезд Арзамасский, на севере - Нижегородский. Что касается восточных соседей то они не так ясны. Среди них, несомненно, должен быть старинный. Курмышский уезд, а затем, как будто, уезды Цивильский и Свияжский.

В противоположность своим соседям—уездам Нижегородскому и Арзамасскому, оставшимся не только в течение XVII в. и на протяжении значительной части последующего столетия в одних и тех же границах, Алатырский не остается неизменным в продолжении рассматриваемого нами периода. Те границы, которые мы только что очертили, он сохраняет лишь до второй четверти XVII. В конце этой четверти на юго-востоке государства начинается усиленная постройка новых городов, при которых также складываются свои уезды образуемые за счет старых. Особенно подвергся в это время Темниковский у. на территории которого возникает ряд городов, в том числе и Саранск. Почти одновременно в Алатырских бортных ухожаях строится и г. Корсунь. (1647 г.) Саранский уезд в большей своей части образуется за счет Темниковского, но вместе с тем к нему отошли и некоторые деревни алатырской мордвы, лежавшие в южной и юго-западной части уезда. Таким образом для второй половины столетия граница его должна быть в этой части изменена в том отношении, что она поднимается несколько дальше к северу от Промзина Городища и продолжается по Суре до устья Штырмы, Штырмой до вершин и отсюда прямо на запад до совпадения с границей между б. б. Ульяновской и Пензенской г.г. Более точную границу из за отсутствия подходящего и современного материала по старинным Саранскому и Карсунскому у.у. определить пока не представляется возможным.

Представляется несомненным, что и алатырская мордва, как находившаяся в ведении Приказа Большого Дворца (соответствующую приказную избу мы видим в конце века) имела свое собственное, отдельное от общевоеводского управления. Возникает вопрос, не имела ли и здесь мордва особого от русского населения внутриуездного административного деления. Мы знаем, напр., что Арзамасский уезд в зависимости от того, идет ли речь о мордве или о русских, делится то на два, то на шесть станов. Можно по некоторым намекам догадываться, что нечто подобное существовало и в уезде Алатырском. Если мы здесь и не можем представить такой же ясной картины, как там, то вина, б. м. лежит просто в отсутствии достаточного количества относящихся к вопросу материалов. Пушечников, напр., в Верхопьянском стане выделяет в особую группу "Мордву Верхопьянскую", как увидим ниже, по 1-й ревизии мордовские сказки группируются по трем, станам, в то время как сказки русских помещиков по пяти. Но пока, повторяю, у нас еще нет достаточного количества фактов для утверждения, что в Алатырском уезде стан мордовский не совпадал со станом общеуездным.

 

[simgen]

Если иметь ввиду лишь мордовское население, то с течение всего рассматриваемого периода Алатырский уезд делился на триВерхалаторский стана. Д. Пушечников называет нам: Верхопьянский, Верхалаторский, Сурский. По переписи 179 г. имеем станы: Верхосурский, Верхалаторский, Низсурский-Чукальский. Переписи 204 и 1719-21 г. дают Верхосурский, Верхалаторский и Низсурский. Документы убеждают нас, что несмотря на различие в наименоваваниях везде речь идет об одних и тех же административных единицах, т.е. что Верхопьянский стан Пушечникова то же самое, что Низсурский-Чукальский. Как дело обстояло по отношению русского населения, мы можем сказать лишь руководствуясь сказками 1-й ревизии, которые поданы по станам: Верхосурскому, Верхалаторскому, Низсурскому, Берхопьянскому и Пьянскому. В документах, опубликованных Симбирской ученой архивной комиссией (материалы исторические юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца, 5 томов) Верхопьянский стан иногда называется просто Менским и кроме того, встречается Кишский стан. Что касается последнего, то можно сомневаться в особом существовании его. По всей вероятности это было параллельным или более ранним (в русском обиходе) Низсурского стана. По крайней мере, в одном докумене 1711 г. (т. у.) при наименовании одного поселка мы встречаем такое выражение "в Кишском стану, а ныне Низсурский стан". Об этих "русских станах мы скажем несколько слов ниже. Пока же задержим свое внимание на некоторое время на тех станах, которые нам известных относящихся к мордве.

Наиболее обширным из них является тот, который у Д. Пушечникова носит название Верхопьянского, по переписи 179 г. именуются Низсурским-Чукальским, а впоследствии просто Низсурским. Все три названия стана легко объясняются его географическим положением.

Первое из них указывает на реку Меню (приток Пьяны) на всем своем протяжении протекающей по территории стана. Название "Чукальского" он мог получить от того, что старинное мордовское селение Чукалы (б. Сергач у. СНМ 4388), около которого сгруппирован целый ряд мордовских деревень очевидно, когда-то служило административным центром его. Наименование стана "Низсурский* показывает, конечно, не на то, что он лежит в низовье Суры, а от того, что весь стан в целом по отношению к г. Алатырю находится вниз по течению этой реки. Границы стана определяются весьма точно: с запада, востока и севера ею служила общеуездная граница, что касается южной стороны, то здесь естественной границей является течение р. Алатырь. Все, что лежало к северу от этой реки, относились к Низсурскому стану. Единственным исключением является Баево-Подгородное, но и эта деревня 1624—1627 г.г. стояла на левом берегу Алатыря при речке Мире (на карте Миренка) и лишь после письма Пушечникова перешла на правый.

 

[simgen]

Таким образом, в очерченных границах этот стан включал в себе более или менее значительные части предреволюционных уездов: Курмышского, Алатырского, Ардатовского, Лукояновского и Сергачского.

Верхалатырский стан получил свое наименование от положения свое вверх по р. Алатырю, считая от одноименного уездного города. С севера он был ограничен течением Алатыря, с запада и юго-запада Арзамасским и Темниковским уездами, на остальном протяжении граница его очень близко совпадала с железнодорожной линией от Саранска на Алатырь, т. к., лишь два селения (неговоря об упомянутой выше Баевой-Подгородной), а именно Дады, Чамзинка и б.м. Вечерлей, входившие в состав Верхосурского ст., лежат к западу от этой линии. В данных границах Верхалатырский стан включал в себя центральную часть позднейшего Ардатовского у. и крайний юго-восточный угол Лукояновского. Все, что лежало к югу от линии Саранск—Алатырь, за исключением только что указанных селений, составляло стан Верхосурский, названный так от того, что он находился в верховьях Суры (тянувших в 1-й пол. XVII в. к Темникову), а от положения своего по отношению к г. Алатырю вверх по Суре. В него следовательно, входили южная половина последующего Алатырского у юго-восточная треть Ардатовского и юго-западный угол Карсунского. Как мы выше говорили, сказки из помещичьих крестьян по 1-й ревизии поданы по пяти станам: Верхосурскому, Верхалатырскому, Низсурскому, Верхопьянскому и Пьянскому. что касается первых двух, то они, повидимому, полностью совпадали с одноименными станами, которые мы знаем из документов, относящихся к мордве. Но остальные три, как увидим, все занимали и территорию "мордовского* Низсурского стана. "Русский", Низсурский стан, согласно показания ревизских сказок, заключал в себя, напр., такие селения: Сутяжное, Кочкетовку, Новый Усад, Ручей, Карачар, Порецкое, Семеновское, Мурзицы, Козловку, Зубатову, Кожину, Вишенки, Бегичеву, Кулдомину, Бурцово, Ратово, Жуково, Медяны, Богословское-Каменку и некоторые другие. В подавляющем большинстве все эти селения с теми же названиями упоминаются в "Списках, населенных мест". Если мы проследим расположение их по карте, то увидим, что интересующий нас стан занимает узкую полосу по левому от г. Алатыря до северной границы уезда. Впадающие на этом берегу Суры протяжении в Суру реки и речки Меня, Киша, обе Медяны захватываются ими, за исключением Киши, лишь в самых своих низовьях. Только Киша своим течением входила в территорию стана, отчего он и именовался также Кишским (см. выше).

В состав Верхопьянского стана, м. пр., входили след. помещичьи села и деревни: Куракино, Кузьмино, Саврасова, Тихоновка, Силино, Ломакина, Монаково, Полудимитревка, Ратмасова, Маслова, Солдатская Шиняевка, Саврасова, Черновка, Вихляевка, Горки, Обуховка, Неусыпаевка, Масловка, Ратмановка, Кучкаева, Вортищи, Васильевское, Алферьево, Верхнее и Большое Талызино, Бажановка, Линовка, Полибина, Выполозова, Антипина, Бредова, Коровина, Настасово, Бруновщина, Тихомирове, Похвалинское, Красное, Павловское, Свинуха, Теплый Стан, Сеняковка, Шатино, Гляткова, Ряпина, лежащие в последующих Ардатовском, Курмышском и частью в Алатырском уездах. Местоположение этих селений показывает, что вопреки своему названию Верхопьянский стан захватывал не только верховья р. Мени, но все ее течение, а затем вершины Киши, Медянки и даже самой Пьяны.Эти помещичьи селения Верхопьяяского стана занимали западную и северо-западную часть "мордовского Низсурского стана".

 

[simgen]

При тех довольно приблизительных границах, которые в силу необходимости нам пришлось наметить, Алатырский уезд XVII в., трудно судить о его площади. Но едва ли эта площадь превосходила размеры современных, ему Арзамаского и Нижегородского уездов. Зато по количеству мордовских селений он далеко за собою оставляет своих соседей. В то время, как в Нижегорском у. в нач. XVII ст. едва насчитывалось два десятка с небольшим мордовских деревень, а в Арзамасском число их не превышало 60-ти, на пространстве Алатырского при Пушечникове было 1-й ревизии цифра мордовских деревень не упала ниже 86. Это обстоятельство, казалось бы дает право ожидать, что распределение мордовских поселений по территории уезда будет более равномерным, чем там, и на поверхности его мы не встретим тех белых свободных от мордвы пространств, которые так характерны по отношению к Арзамасскому и Нижегородскому у.у. Однако рассмотрение карты убеждает в том, что наши ожидания оправдываются далеко не в полной степени. Правда, сеть мордовских деревень, покрывающая Верхалаторский и Верхосурский станы, представляется если и не особенно пустой в некоторых своих частях, то все же довольно равномерной. Но совершенно иную наблюдаем мы в Низсурском стане; Здесь уже в самое раннее время, захватываемое нашими документами, мордовские деревни сохранились только на периферии стана, прижавшись к ограничивающим его лесным массивам, да и то с большими перерывами. Доступные нам пока документы не позволяют заглянуть глубже самого начала XVII в. и потому мы не иожем с уверенностью утверждать, что такое распределение мордовских деревень на территории стана не является исконным, а представляет собою факт уже новой сравнительно мордовской истории. Но по аналогии с тем, что мы знаем по отношению к нижегородской, особенно к арзамасской мордве можно с большой долей вероятия предполагать, что распределение мордовских деревень на территории Низсурского стана не всегда складывалось в столь невыгодные для мордвы формы.

По всей вероятности и здесь, как и в более южных станах, до прихода русских феодально-крепостнических колонизаторов, мордва (б. м. и очень редко) занимала всю территорию уезда и если должна была к XVII в. очистить центральную, наиболее пригодную для землепашества, часть его, то сделала это не по доброй воле, а в силу давления со стороны. Не трудно догадаться и о тех силах, которые давили на мордву в данном случае. Уже ко времени 1-й ревизии русский помещик-феодал является единственным владельцем центра стана и так густо заселяет его своими крепостными крестьянами, что в целях более удобного администрирования единый стан приходится делить на три части. Мы не сомневаемся, что более тщательные поиски в архивах повлекут за собою находку и более древних, чем XVII век документов, а вместе с тем помогут осветить более подробно и конкретно процесс захвата русскими феодально-крепостническими колонизаторам мордовской территории и закрепощение мордовского крестьянства и здесь, как это удалось сделать по отношению, напр., к Арзамасскому уезду.

 

[simgen]

III. Мордовское население уезда, его численность, миграция и состав​

Если иметь в виду тяглую мордву, то за весь охватываемый переписями териод в документах упоминается 174 населенных мордовских пункта. Но по отдельным периодам число мордовских деревень на территории уезда будет значительно ниже этой цифры. Так, если брать данные отдельных переписей, то число одновременно существовавших мордовских деревень выразится в следующих цифрах:
132—134 г.г. (1624-1626) - 108 или 109, если в числе их считать Кендю, бывшую в это время пустошью.
179 г. (1671) - 119
204 г. (1696) - 91
1721 г. - 86

Из существовавших во время письма Пушечникова 108—109 селений до 1-й переписи сохранилось всего 43 деревни или 39,8%, остальные прекратили все существование в разное время, а именно:
Перестали существовать:
к 179 г. (1671) — 60 сел или 55,5%
к 204 г. (1696) — 4 с. или 3,7%
к 1721 г.— 2 с. или 1,8%

Убыль селений компенсировалась возникновением новых населенных пунктов. Так, напр., за период между письмом Пущечникова и переписью 179 г. замен исчезнувших к этому времени 60-ти старых деревень вновь возникло 50 же селений, из которых, впрочем, до 1-й ревизии дожило только 32 деревни, т.е. всего 53,3%.

Располагая по времени их основания, те 86 мордовских деревень, которые регистрированы на территории Алатырского у. переписью 1721 года, мы получим следующую табличку:
До 132 г. существовало - 42 сел. или 48,8%
Возникших между 134 и 179 г.г. - 36 сел. или 41,9%
Возникших между 179 и 204 г.г. - 5 сел, или 5,8%
Возникших между 204 и 1719 г.г. - 3 сел. или 3,5%
Но какие общие соображения дают нам право эти голые цифры.

 

[simgen]

Не давая ответа по самому существу материала, из которого они заимствованы, но основные причины отмеченных им явлений, они, по крайней мее, достаточно выпукло рисуют эти явления. Так, прежде всего, невольно бросается в глаза чрезвычайная текучесть мордовского населения. За 45 лет со времени переписи Пушечникова до периода крестьянской войны 1670 г., как мы видели выше, больше половины зарегистрированных Пушечниковым селений перестали существовать. И взамен исчезнувших селений, вновь возникает такое же количество деревень. Едва ли такое явление мы можем относить только за свой счет "непоседливости" мордовского народа, по собственной прихоти переселяющегося на новые места. Должны были существовать какие-то другие причины, толкающие его на это. Даже при тогдашней примитивности хозяйственного обзаведения, все же это было сложное и хлопотливое дело. Хозяйственная история соседней арзамасской мордвы может дать вполне правдоподобный ответ на этот недоуменный вопрос. Оказывается, дело сов сем не в «охоте к перемене места», а в напоре все усиливающейся колонизации мордовских земель со стороны русского феодала-крепостника и насиль ственной христианизации мордвы со стороны монастырей и церквей и поповско-миссионерском произволе, вследствие чего мордва покидала свои насиженные места, убегая в леса, в заволжье и основывая там новые населенные пункты, зачастую под прежними же названиями. Несмотря на то, что наши документы по Алатырскому уезду нигде прямо не дают даже намека на эту основную причину, она все же достаточно ярко подтверждается просто, справкой с картой расселения мордвы по территории уезда.

Вместе с тем, если мы опять привлечем для сравнения Арзамасский уезд окажется, что процент вновь возникающих и опять исчезающих мордовских селений в Алатырском уезде будет значительно выше, чем там, Это как будто указывает на то, что здесь перед мордвином был более широкий выбор места, большая свобода передвижения. На территории Алатырского уезда движется не только своя исконная мордва, но здесь находят себе приют от давления наступающего колонизатора-помещика и мордва, более густо населенного Арзамасского уезда.

Приведенные цифры говорят за то, что до 1670 г. количество мордовских населенных пунктов проявляло совершенно естественную наклонность к увеличению (108—119). Но затем перед нами совершенно очевидная тенденция) к снижению: с 119 в 167 г. цифра мордовских деревень к 1696 г. падает до 91, а к 1721 г. снижается до 86. Такое резкое снижение несомненно указывает на рост феодально-крепостнического колонизаторского гнета, непосредственно последовавший за крестьянской войной во второй половине XV века и самым неблагоприятным образом отразившийся на мордовском населении уезда. Как видно из рассмотренных нами фактов, отражающих крестьянскую войну в этом перечне переписной книги 1671 г., эти неблагоприятные воздействия дали себя очень остро чувствовать уже тотчас после подавления восстания.

 

[simgen]

Суммарные цифровые данные о времени возникновения и исчезновенн мордовских селений, как мы только что видели, не дают права для больших заключений. Думается, что цифры скажут нам больше, если мы разобьем их на отдельные слагаемые, т.е. возьмем их по отдельным станам. В таком случае картина рисуется в следующем виде:

НИЗСУРСКИЙ СТАН

Всего с 1624 по 1721 г. в разных переписях упоминается 46 мордовские населенных пунктов.
Одновременно существовало:
В 132—134 г. 41 сел.
" 179 г. —23 сел. д.
" 204 г. —22 сел.
" 1721 г. —25 сел.

Относительно последней цифры следует отметить, что в нее не вошли Пожарки, почему-то не упоминаемые в петровских переписях по Алатырскомр уезду.
Из числа существовавших при Пушечникове 41 селения до 1721 г. сохранилось 21, т.е. 51,2%. Исчезло ко времени переписи 179 г. 20 селений и 48,8%.

Возникло вновь селений:
Между 134 и 179 г.г - 1
" 179 и 204 г.г - 1
" 204 и 1719 г.г - Заселения, которые все отмечены 1-й ревизией. Из 25 селений, отмеченных этой ревизией, возникли: до 132 г. - 20 или 80%.
Между 134 и 179 г.г - 1 или 4%
" 179 и 204 г.г - 1 или 4%
" 204 и 1719 г.г - 3 или 12%

 

[simgen]

ВЕРХАЛАТЫРСКИЙ СТАН

Число всех упоминаемых переписями селений равно—55. Из них одно временно существовавших:
В 132—134 г.г.,..................................20 (не считая Кенди, бывшей в это время пустошью).
В 179 г............................................... 47
204 г.................................................. 39
1721 г.................................................31

Из существовавших в 132—134 г.г. 20-ти селений до 1-й ревизии сохранилось 12, т.е. 60%.
Исчезло до 1671 г. - 4 селения, т.е. 20%
" до 1696 г. - 4 селения, т.е. 20%
Между 134 и 179 г.г. вновь возникает 31 селение, из которых до 1-й переписи сохранилось 16 или всего 51,6%.
За период между переписями 179 и 204 г.г. вновь возникает 4 селения, из коих до 1721 г. сохраняется 3, т.е. 75%.

Из числа 31 селения, отмеченных 1-й переписью, возникли:
До 132 г............................................. 12, т.е. 38,7%
«между 134 и 179 г.г........................ 16, т.е. 51,6%
«между 179 и 204 г.г............................. 3, т.е. 9,7%

 

[simgen]

ВЕРХОСУРСКИЙ СТАН

Число всех, упоминаемых переписями, населенных пунктов—76.
Одновременно существовало:
В 132..........................................................47
134 г.г....................................................... 49
«179 г........................................................3
«204 г......................................................30
«1721 г.....................................................30

Из зарегистрированных Пушечниковым 47 селений до 1721 г. осталось только 10, т.е. 21,3%. Из того же числа в период с 134 по 179 г. исчезло 36 селений или 76,6% и с 179 по 204 г.—1, т.е. 2,1%
Относительно времени возникновения новых селений в этом стане мы располагаем такими данными:

Между 179 и 204 г.г. вновь возникло 28 селений, из которых сохранилось до 1721 г. 19 сел., 67,8% и
исчезло—между 179 и 204 г.г. 7 сел. или 25,2%
«204 и 1719 г.г. 2 сел. или 7,2%.
Между 170 и 204 г.г. возникает всего одно новое мордовское селение 1-й ревизии.

Из числившихся по этой ревизии 30 селений получили свое основание:
До 132 г..............................10 или 33,3%
между 134 и 179 г.г............19 или 63, 48%
между 179 и 204 г.г.............1 т.е. 3,3%

 

[simgen]

Таким образом по трем станам получается картина, сильно отличающая их один от другого по отдельным деталям. Вынужденный в силу своего географического положения выдерживать первые удары со стороны наступающей царской феодально-крепостнической колонизации Низсурской стан раньше других станов входит, так сказать, в норму. Резкое падение числа мордовских селений с 41 до 23 за период между письмом Пушечникова и крестьянской войной 1670 г. ясно показывает, что мордовское население его, именно в это время должно пережить какой-то острый политический и хозяйственный кризис. Нужно думать, что именно, в это время русская феодально-помещичья колонизация особенно интенсивно осваивала широкие просторы Низсурского стана. Взгляд на карту показывает нам, что в конце концов вытесненные русскими колонизаторами мордовские деревни отдельными крапинками, да и то с большими перерывами, сохранились лишь по самым окраинам уезда, прижавшись к лесным массивам и вынужденно уступили остальное годное для обитания пространство русским феодалам-колонизаторам. С большей долей вероятия можно предполагать, что именно в этот период возникло большинство помещичьих сел и деревень, густой сетью покрывших территорию стана. Это находится в полном соответствии с тем, что мы вообще знаем по истории заселения юго-восточной окраины Московского государства. Постройка укрепленных городов и целых линий, начавшаяся в 30-х г.г. XV II с г. и к 60-м г.г. продвинувшаяся в этом направлении до Пензы, создавала с одной стороны ту безопасность от набегов степняков, о которой нельзя было еще мечтать в начале века, когда ногайцы, напр., доходили до глубины Алатырского уезда (напр., запустение Кенди, прорыв Пузской засеки в первую крестьянскую войну и др. и с другой—укрепленные города и линии являлись опорнымн пунктами колонизации и постройкой их, как и везде, на юго-востоке, прежде всего пользовался в своих интересах помещик. Но пережив притеснения, вызванные первым бурным натиском колонизаторского помещичьего вторжения, мордва Низсурского стана, прижатая к окраинам его, как бы стабилизировалась и до конца обозреваемого нами периода прочно сохраняет последние свои позиции: число селений за 50 лет после крестьянской войны 1670 г. в сущности, остается неизменным, ибо колебания в 1—2 деревни от переписи до переписи могут быть объяснеямы и случайными причинами. Все изложеное выше можно формулировать так, что в период с 134 по 179 г. мордва этот стана под напором русской помещичьей колонизации вынуждена была очистит занимаемую ею территорию и эмигрировать из нее. Это подтверждается и резким падением числа жилых дворов в стане за то же время. (См. ниже).

 

[simgen]

Верхалатырский стан, центральный по своему географическому положению в уезде, дает при рассмотрении числа и времени возникновения селений не сколько иную картину. Прежде всего бросается в глаза резкое увеличение числа населенных пунктов, возникших за те 45 лет, которые протекли со времени письма Пушечникова. Сопоставляя этот факт с тем, что мы имели случаи наблюдать за тот же период по отношению к стану Низсурскому, мы можем искать обясненения еще только в одном—в том, что мордовское население Верхалатырского стана увеличилось за счет тех невольных эмигрантов которые вынуждены были покинуть Низсурский стан. Естественным приростом объяснить такое увеличение никоим образом нельзя. Не менее ярко факт внутренней колонизации подтверждается и другой цифрой—процентным отношением к общему числу селений зарегистрированных первой ревизией, тех у них, которые возникли в промежуток между Пушечниковым и крестьянской войной 1670 г. В самом деле, из 31 деревни, отмеченной переписью 1721 г. только 12 селении или 38,7% существовали до 132 г. Подавляющее большинство, а именно 16, т.е. 51,6% основаны между 134 и 179 г.г. Ясно, что это время мы должны рассматривать, как время массовой эмиграции в Верхалатырский стан. Не достигнув своей кульминационной точки к 179 г. число селений начинает быстро понижаться к моменту переписи. В соответствии с этим находится и незначительное количество вновь возникающих после 1671 г. поселков. Так, напр., между переписями 1696 и 1719 г.г. не отмечено ни одного нового поселения. Опять, совершенно очевидно, что после крестьянской войны 1670 г. начинается "отлив" мордовского населения и из этого стана. И опять мы на нарасно станем искать ответа в сухом материале переписных книг, но этот ответ подсказывается нам теми сведениями об общем ходе колонизации юго-востока, какими мы располагаем.

Цифры по Верхосурскому стану не так показательны. Объясняется тем, что при образовании новых уездов значительная часть этого стана отошла к новым образованиям, гл. обр., в состав Саранского уезда. Но и здесь, в общих чертах, мы наблюдаем ту же картину, что и в соседнем стане. Главная масса мордовских деревень, бывших налицо при первой ревизии, а именно 19 из 36 или 63, 4% были основаны между 134 и 179 г.г. И здесь, как и там, после 179 г. мы наблюдаем отлив населения.

 

[simgen]

Таким образом, выше рассматриваемые цифры приводят нас к заключению, и что, если говорить только о внутренней колонизации в пределах Алатырского уезда, то эта колонизация в течение всего столетия (с начала ХУ II и до нач.» XVIII в.) шла в направлении с северо-запада на юго-восток, при чем мордовское население, осваивало под напором русских феодалов-колонизаторов все новые и новые места, вынуждено было затем уступать и их. Однако, великодержавные историки не видели и не показывали этик настоящих причин, обуславливающих это явление, а пытались создать впечатление, что мордва просто "в силу врожденной ей охоты к бродяжничеству металась с места на место". Вот что говорит по данному вопросу один историк 60-х г.г. прошлого столетия. "Читая самые старые документы Алатырской части губернии (т. Симбирской), относящихся к первой четверти XVII столетия, оказывается, что мордва еще перед тем делала передвижения, высылая из старых деревень "выставки" в Алатырском же крае, и что в указанное время она начала уже просто (подчеркнуто нами) бежать, т. к. многие дворы и целые деревни оказались пустыми...." Мордва и впоследствии беспрестанно перебегала и переселялась с места на место, не стесняясь расстоянием". (Исторический очерк постепенного покорения Симбирского края и административного устройства его в разное время. — Сборник исторических и статистических материалов о Симбирской губ. Симбарм 1868, стор 115. Чрезвычайно примитивно, как известно, трактовал такое «беганье» мордвы и покойный Мельников, а за ним и те, кто прямо или косвенно заимствовал у него факты мордовского прошлого.)

Подтверждение, сделанных нами выводов мы найдем и в том случае, если подойдем к даваемым переписям и итоговым цифрам по станам с другой стороны. В прилагаемой ведомости дается общее число тяглых мордовских дворов по отдельным станам, процентное отношение этого числа к общему по уезду количеству тех же дворов и среднее число дворов, приходящихся на один населенный пункт по станам и по всему уезду. Рассматривая все эти числовые выражения мы увидим, что во время переписи Пушечникова главная масса мордовского населения Алатырского уезда была сосредоточена в Низсурском стане: из общего числа 12% тяглых мордовских дворов 693 или 53,3% отмечены переписью здесь. Вместе с тем, несмотря на общую очень низкую среднюю цифру числа дворов, приводящихся на одно селение (12), в этом стане средняя населенность мордовской деревни повышается до 17. Это указывает на более раннее заселение мордвой данной части территории уезда, на давнее, сравнительно, образование деревень, успевших разрастись в силу естественного прироста. Соседний Верхалаторский стан с своими 215 дворами включал в себя едва шестую часть мордовского населения уезда (16,6%). На деревню приводится 11 дворов, т.е. цифра близкая к средней по уезду. Гораздо более обширный, чем впоследствии, Верхосурский стан включал в себя почти треть (30,1%) всей алатырской мордвы. Но число дворов приходящихся в среднем на одно селение, снижается здесь до 8. Ничто жная населенность поселений этого стана в связи с огромным числом их ясно указывает, что в подавляющей массе мы имеем здесь дело с новообразованием с недавно возникшими поселками, население которых не успело еще прочно осесть на новых, местах и увеличиться путем имиграции со стороны или естественного прироста.

 

[simgen]

Резко отличную от приведенной картины дает нам перепись 179 года. При общем сильном приросте числа мордовских тяглых дворов по уезду (с 1299 до 1989 дворов, т.е, в полтора раза) мордовское население Низсурского стана по своей численности дает резкий скачек вниз не только абсолютно, но что главное, и относительно. Число дворов падает больше чем в полтора раза, но если этот скачек выразить в процентных отношениях к общему количеству мордовского населения по уезду, то окажется, что в данном стане теперь живет едва ли одна пятая всей мордвы (22.8%), т. о. относительно, численность мордвы уменьшилась в два с половиной раза. Вместе с тем по средней населенности деревни стан попрежнему стоит во главе уезда уже и не выделяется так резко среди остальных, как это наблюдалось в предшествующий период. Если брать цифры переписи 179 г. и последующих лет, то мы заметим в них большие изменения. Это обстоятельство, как указывалось ранее, свидетельствует о том, что мордовское население стана вошло в постоянную норму, сохраняя то положение, в которое оно было поставлено феодально-крепостническим государством после подавления крестьянской войны второй половины XVII столетия.

Наиболее сильный прирост мордовского населения по переписи 179 г. мы наблюдаем в Верхалатырском стане: по числу дворов (875) и в процентном отношении к общему количеству мордвы (41.1%) он стоит во главе уезда. Подобный рост, совершенно необъяснимый естественным приростом, может иметь причиной лишь переселение извне стана, вследствие вытеснения ее феодально-крепостнической колонизацией. Ясно, что в предшедствующим 179-м году периодический поток мордовского населения из насиженных мест направлялся именно сюда. Вместе с увеличением населения растет и средний размер деревни: население имеет явную тенденцию не смотреть на данную территорию, как на проходные ворота, а стремится прочно осесть в ней. Такой же рост, лишь в более слабой степени наблюдаем мы и в Верхосурском стане. Огносящиеся к нему цифры не столь показательны быть может потому, что как упоминалось раньше, территория стана к этому времени значительно сократилась. Перепись 204 г. в общем дает те же соотношения, но с заметной тенденцией в пользу Верхосурского стана. В конечном счете эта тенденция особенно ярко сказывается ко времени 1-й ревизии—по числу населения этот стан занимает. первое место. Главный поток мордовского населения, таким образом, окончательно направляется сюда.

Намеченная нами картина общего движения мордовского населения в направлении от Низсурского к Верхосурскому стану, т.е. с севера на юг, подтверждается и в том случае, если мы сгруппируем часть тех сведений об образовании новых селений, которые кое-где даются в самых описях.