История Симбирск глазами современников (А.И. Стеценко)

[simgen]

Симбирск глазами современников.
Воспоминания о Симбирске, как исторический источник.
(А. И. Стеценко, к. и. н., доцент УлГУ г. Ульяновск.)​

Если попытаться кратко сформулировать представления о дореволюционном Симбирске, бытующие в краеведческой литературе последних десятилетий, то достаточно четко вырисовываются две тенденции. Первая характерна для публикаций 60-80-х гг. XX в. В изданиях той поры Симбирск предстает как захолустный городок с обилием кабаков, церквей и соборов, с полуразрушенными одно¬этажными деревянными домишками. Вторая, характерная для более позднего времени - второй половины 1980 – 1990-х гг., напротив, рисует город в идеализированном виде, как один из лучших городов империи. Тот факт, что обе взаимоисключающие точки зрения базируются на воспоминаниях людей, живших или побывавших в Симбирске, делает актуальной задачу изучения воспоминаний, дневниковых записей и путевых заметок людей, оставивших свои впечатления о нашем городе.

Традиционные методы изучения истории города, основанные на изучении статистической литературы и архивных документов, позволяют нам определить точное количество церквей и трактиров, деревянных и каменных домов, определить уровень и тенденции в развития торговли, ремесел промышленности и т. п., но не дадут возможности увидеть город глазами современников тех событий. Многие основывают свои представления, исходя из многочисленных фотографий запечатлевших виды Симбирска. Однако, за кажущейся объективностью фотографии скрывается субъективизм фотографа, выбиравшего и место съемки и наиболее выгодный ракурс. Необходимо помнить, что большая часть открыток выпускались в рекламных целях, да и запечатлели они облик сравнительно небольшой части города. Кроме того, и в первом и во втором случаях Симбирск прошлого предстает перед зрителями или читателями нынешнего XXI века, что безусловно откладывает отпечаток на восприятие информации.

 

[simgen]

В то же время, существует еще один вид источника, пока еще слабо вводимый в научный оборот. Это воспоминания людей, когда - либо побывавших в Симбирске и оставившие свои впечатления о нем. До сих пор они использовались только в иллюстративных целях. Подобный прием, безусловно, имеющий право на существование, не всегда отражает реальную картину, особенно в случаях, когда цитата вырывается из контекста, или игнорируются иные свидетельства, не согласующиеся с заданной концепцией.

Воспоминания, как вид источников исторической информации, конечно же, субъективны. На них наслаиваются впечатления, полученные от посещения других городов, и не только российских На достоверность их содержания оказывали влияние и время, отделявшее автора от описываемых событий, и состояние его памяти и прочие индивидуальные особенности. Достаточно сослаться на воспоминания В. Г. Бутыркина, писавшего, что «Симбирск лежит на узком перешейки между двух рек, Волги и Суры...».[1] В этом отношение, подавляющее большинство воспоминаний о Симбирске, написанные спустя годы после пребывания автора в городе не могут считаться аутентичными, и следовательно надежными источниками. Они требуют дополнительной проверки на достоверность, так как с прошествием времени сведения о многих деталях стираются в человеческой памяти, и сохраняются лишь общие впечатления. Но в том - то и дело, что поскольку, в данном случае из множества проблем, освещаемых в мемуарах, нас интересуют лишь впечатления от внешнего виде нашего города, его архитектурного облика, наибольший интерес представляют именно общие впечатления, эмоциональный настрой, который возникал у людей, побывавших здесь. Более того, представляется крайне интересным ознакомиться с мнением людей, имевших возможность сравнивать Симбирск с другими городами. Свежий взгляд приезжих часто фиксировал индивидуальные особенности города, привычные, а потому и незаметные для местных жителей.

В качестве доказательств относительной достоверности представленных источников можно принять, во-первых, совпадения оценок независимых друг от друга источников и во-вторых, отсутствие оснований подозревать всех этих людей в наличие мотивов исказить впечатления именно о Симбирске.

[1] Бутыркин В. Г. Рассказы из службы на Волге //Морской сборник. 1863. Т. 69. С. 410.

 

[simgen]

Пожалуй, наиболее ранние, зафиксированные в записях, впечатления о Симбирске относятся к первой четверти XVIII века. Правда их публикация была отделена от момента посещения почти шестьюдесятью годами. В 1788 г. были опубликованы, переведенные надворным советником Коллегии иностранных дел Алексеем Леонтьевым с «манжурского языка», путевые заметки китайского посланника Ту Лишена, относящиеся к 20 годам XVIII в. Записки Ту Лишена представлены обычным для того времени языком документа, в котором путевые впечатления, перемешивались диалогами автора с сопровождающими лицами относительно некоторых обычаев народов, через земли которых лежал путь посольства. Лаконичный стиль, характерный для официального донесения, не позволяет нам судить о впечатлениях манжурца.[1]

31 августа 1771 г. в Симбирск прибыл адъюнкт Академии Наук Иван Лепехин, совершающий по заданию Академии научное путешествие для изучения производительных сил страны. Автор отмечал великолепный вид, открывающийся перед путешественником, приближающемуся с запада, выделяя 13 деревянных и одну каменную колокольни и два существующих к этому времени монастыря. Уже в то время город явственно расчленялся на две части - горную и подгорную. И. Лепехин особо отмечал, что «город сей перед многими другими городами, которые нам от Москвы проезжать случалось, гораздо лучше выстроен. В нем есть и несколько гражданских каменных домов... Город Симбирск перед другими городами может хвалиться и яблоневыми садами, которых как в самом городе, так и около великое находится множество...».[2]

Маршруты, как Ту Лишена, так и И. Лепехина пролегали по суше, что было в XVIII - первой половине XIX вв. более распространенным способом путешествия, чем сплав по Волге.

Расположенный на вершине волжского утеса с суши город был виден издалека. «Степная равнина уступала место возвышениям, в правой стороне чернели высокие горы, открылись частые селения и засветилась вдали знаменитая Волга. Волга то приближалась к нам, то удалялась, мы, любовались ее величием - вот другая большая река Свияга - и вот Симбирск». Так описывал свой приезд в Симбирск П. Сумароков.[3] Симбирский протоирей Е. Успенский, вспоминая свое первое посещение города, писал, что блеск верхушек Симбирских церквей привлекал внимание верст за пятьдесят.[4]​

[1] Путешествие китайского посланника к калмыцкому Аюк Хану с описанием земель и обычаев Российских. С. Пб., 1788.
[2] Лепехин И. Дневник записи путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 гг. С. Пб., 1771. С. 179.
[3] Сумароков П. Прогулка по 12 - ти губерниям с историческими и статистическими замечаниями в 1838 году Павла Сумарокова. С. Пб., 1838. С. 159.
[4] Успенский Е. Из моих личных воспоминаний о давно минувших временах // Симбирская церковная старина. 1915. Вып. 2. С. 113.

 

[simgen]

Со второй половины XIX века, когда открывается эра регулярных пароходных путешествий по Волге и число людей, посещавших наш город, значительно увеличивается. И у нас появляется возможность сравнить впечатления от встречи с городом людей, прибывших традиционным гужевым транспортом и все более популярным водным.

Из-за своего расположения на вершине холма, город с уровня реки был почти не виден - на его присутствие указывали только постройки по краю горы. Весь склон берега был покрыт зеленью фруктовых садов, прятавших в себе постройки Подгорной слободы или просто Подгорья. На самом берегу реки было раскинуто несколько десятков строений, среди которых в 90 - х гг. XIX в. выдели «красивый двухяруссный ресторан в qvasi - древнем русском стиле».[1] Правда, к середине второго десятилетия XX в. прибрежные постройки величают уже не иначе как «жалкие строения».[2]

Здесь же на берегу находились конторы пароходных кампаний и ряд пристаней. Первые пароходные пристани, как писал Л. Мартынов, появились в Симбирске в 1866 году, а к моменту приезда Ульяновых их было уже пять - обществ «Самолет», «Кавказ и Меркурий», «По Волге», «Дружина» и «Лебедь». В погожие дни навигационного сезона на берегу Волги было многолюдно. Бывший в 1882 году в Симбирске знаменитый актер В. А. Сологуб в своих воспоминаниях писал: «Тут на узкой и грязной черте прибрежья бесновался хаос. Стояли обозы с бочками и кулями. Обозчики кричали и бранились. Бабы торговки пискливо предлагали свой товар. У кабачков толпились и раскрасневшиеся мужики и отставные солдаты в расстегнутых шинелях. В колорите мелькали татары в белых поярковых шляпах, мордвины и чуваши в длинных холщовых рубахах, расшитых разноцветными гарусами, взъерошенные цыганки с плаксивыми лицами. Лодочники неотвязчиво предлагали свои услуги. Толстые подрядчики и вертлявые приказчики торговали без устали».[3]​

[1] Марков Е. А. Россия в Средней Азии. С. Пб., 1901. С. 455.
[2] Тарапыгин Ф. А. Волга - матушка. Пгд., 1914. С. 142.
[3] Сологуб В. А. Воспоминания. Л., 1931. С. 223.

 

[simgen]

Но стоило смениться погоде, как впечатления от первого свидания с городом менялось, что прекрасно иллюстрирует субъективизм источника. Вот каким запомнился Симбирск публицисту и беллетристу Е. Маркову, совершавшему путешествие по великой реке: «Город в четырех верстах от берега, лезть к нему нужно по крутейшей и грязной горе, а тут дождь, буря, качает не только пароход, но и саму пристань, к которой он пристал, со всеми ее зыбучими сооружениями. Скверно глядеть на берег... Черный как вакса чернозем берега, размытый дождем и прибоем волн ползет и обваливается в реку, не обсаженная ничем дорога, похожая скорее на русло болотистой речки мечет свои безнадежные петли то вправо то влево по крутейшему скату... а по ней карабкаются вниз, словно в далекую старину в глуши деревянных проселков, целые обозы нагруженных телег...».[1]

Действительно, для того, чтобы попасть в город нужно было преодолеть крутой подъем в году. Путями сообщения с пристанями горожанам служили шесть спусков, выходящих к Волге, соответственно с севера на юг: Смоленский, Завьяловский, Николаевский, Духовский, Тихвинский и Петропавловский. Наибольшее удобство для подъема представлял, благоустроенный в 1853 году Петропавловский спуск. Правда благоустройство его было относительным. Так, актриса А. Глама-Мещерская, бывшая на гастролях в Симбирске в 1888 году назвала подъем в экипаже по ухабам булыжной мостовой «мучениями настоящего ада».[2]

Неудобства, доставляемые путешественнику подъемом, некоторым образом компенсировались живописностью видов. Почти у самого начала подъема приезжих встречала Петропавловская церковь, построенная в 1754 году на месте, где, как утверждали, останавливался Петр I. Чем выше поднимался путник, тем краше становился вид на ширь Волги и луга Заволжья. Утомленные путники могли отдохнуть в небольшом садике, устроенном при пересечении Петропавловского и Тихвинского спусков у устроенного здесь небольшого фонтана.​

[1] Марков Е. А. Указ. Соч. С. 454 - 455.
[2] Глама-Мещерская А. Воспоминания. Л., 1937. С. 223.

 

[simgen]

Петропавловский спуск выводил на главную улицу города Большую Саратовскую. Это была наиболее протяженная и широкая улица города. Она же служила своеобразным разделом между парадной «губернской» частью города и «провинциальной». Собственно, о губернском статусе Симбирска напоминала только эта небольшая часть города от Большой Саратовской до бровки волжского косогора.

Еще в первой трети XIX в. П. Сумароков отмечал правильность и ширину главных улиц города Московский, Саратовской и Покровской, сравнивая их с Невским проспектом, отличая, правда, их от последнего «невымощенностью и грязью».[1] Впоследствии именно эти три улицы стали первыми вымощенными улицами Симбирска. Среди построек города отмечался гостиный двор в двух полукружиях, возникший на месте торговой площади, переведенной за речку Симбирску к Казанскому выезду.

Известный ученый Карл Бэр оставил в своем дневнике следующую запись, датированную 12 июля 1853 года о пребывании в Симбирске: «наверху стоят внушительные здания, а именно: очень красивый собор и правительственные здания. Гимназия и госпиталь тоже очень обширные. Вообще в Симбирске имеются большие прекрасные здания».[2]

Особенно часто среди зданий, достойных внимания упоминается дворянское собрание, построенное, как писали, знатоком архитектуры, сгармонировавшему красоту, богатство и вкус отделки с удобством размещения. Как своеобразный курьез упоминалось деревянное здание театра по Большой Саратовской улице – дом «для красы, должно быть, выкрашенный под мрамор, вы думаете, нет - под кирпич».[3] Обратим внимание на то, что восхищенные отзывы относительно застройки Симбирска приходятся в основном на период 1830-х -1850-х годов.​

[1] Сумароков П. Указ. Соч. С. 160.
[2] Бэр К. Дневник. Волжская часть пути // Научное наследство. Естественно - научная серия. Т. 7. М., - Л., 1948. С. 106.
[3] Бутыркин В. Г. Указ. Соч. С. 410.

 

[simgen]

Своеобразным рубежом становится 1864 г. Опустошительный пожар, произошедший летом того года не мог не изменить на облик города. Побывавший в Симбирске вскоре после пожара писатель Евгений Салиас де Турнемир оставил следующую зарисовку, «...вид города странен и жалок. Сразу поражает он мертвенностью и унынием. Венец или несколько красивых белых зданий на вершине горы, вокруг них пустыри или желтые, сожженные солнцем полянки, кой-где строящиеся здания, кой-где развалины... Вот высокое и ярко белое здание стоит отдельно среди пыльной поляны, за несколько саженей два - три деревянных домика словно хотят обозначить начало улицы, но ее нет; дорога выходит на желтую поляну. Однако далее, еще на несколько аршин, стоят две - три развалины домов с дырами вместо окон. Одна этих развалин была большим угловым домом. Около него, как — будто должны сходиться две улицы...

За этим пустырем и развалинами видится одиноко стоящий дом шеколатного цвета - губернаторский, под прямым углом здание, затем у них обоих по vis - a - vis, и все это образует четырехугольную площадку….». [1]

Последствия пожара и стремительное развитие во второй половине XIX в. таких поволжских городов как Нижний Новгород, Казань, Самара и Саратов приводят к тому, что застройка Симбирска перестает выделяться, и на этом фоне все заметнее становятся недостатки городского благоустройства. Еще в начале 1850-х г. П. Моряковский отмечал большое количество домашнего скота, разгуливающего по улицам города. Но тогда это, по - видимому, не было чем-то необычным. Во всяком случае, никаких признаков удивления по этому поводу П. Моряковский не высказывал.[2] Но уже в 1880-х годах все больше авторов отмечают неопрятность города, его провинциальность. «Ночью гулять совершенно невозможно, - сетовал в те же годы казанский журналист, корреспондент «Казанского Биржевого листка» Н. Никифоров, - в Симбирске нет тротуаров. На лучшей улице его - тянется по одной стороне деревянный тротуар, менее чем в два аршина шириной... Это, наконец, бульвар где наглядно доказательство, что Симбирцы не оставили в своем городе ни одного места, что бы не завалить его навозом и мусором... И дома - то, какие - то низенькие, темненькие, не увидите вы на них украшений - продолжал журналист. …Вы еще не знаете, что такое гулять по Симбирску! Если вы, пребывая в этом городе, захотите сохранить веселое настроение духа не выходите на улицу.​

[1] Салиас де Турнемир Е. А. Волга. (Путевой очерк) // Беседа. 1872. № 1. С. 92 - 93.
[2] Моряковский П. Прогулка по России. Письмо из Астрахани // Пантеон. 1852. Т. 5. Кн. 9. С. 15.

 

[simgen]

Представьте себе улицы, улицы и совершенно безлюдные. Город будто вымерший. Даже собак не видно и не слышно. Безлюдье и тишина смерти. Это место какой - то вечной спячки и тишины и это производит такое гнетущее впечатление, что вы готовы завернуть в первый грязный трактир, чтобы очутиться в толпе людей». [1]

Можно было бы списать раздражение казанского журналиста на плохое настроение, неприязнь к кому - либо из городских властей или на еще какую - то причину личного характера, если бы почти пересказывая Н. Никифорова, об этом же не писали и другие авторы.

«Симбирск тогда не отличался и ныне не отличается благообразием. Напротив того, трудно вообразить себе что-нибудь грустнее и однообразнее его прямых широких песчаных улиц, окаймленных низенькими деревянными домиками и деревянными тротуарами» - писал в 1882 г. В. Л. Сологуб, имевший возможность сравнивать Симбирск с другими поволжскими городами.[2]

«Душный среди облаков пыли спит город с своим Венцом…Словно попал в старый дом, ставни которого давно не отворялись и все, начиная со стен, приобрело специфический, затхлый запах сырости... и кажется, что был в дому, где нет хозяина» — писал путешественник, ботаник и драматург В. М. Сидоров.[3] Экономиста и общественного деятеля Е. И. Рогозина, в 1888 г. поразили тишина и спокойствие, царившие в городе. «Полное отсутствие жизни, на улицах какая-то мертвая тишина... и если бы не гимназисты... я бы мог подумать, что в городе вовсе нет жителей». Справедливости ради необходимо привести его же свидетельство о том, что Симбирск понравился ему «своей опрятностью, прекрасно шоссированными улицами и каким-то уютным характером».[4]

Разумеется, в сравнении со столичными городами, промышленными и торговыми центрами, Симбирск казался унылым, сонным, провинциальным городом. Но было немало и тех, кого привлекала тишина, спокойствие, уют, провинциальность города. Приезжих поражало, что почти в самом центре губернского города стояли усадьбы, утопающие в плодовых садах. Еще более сельский вид имели улицы, спускавшиеся к Свияге, представлявшие собой ряды маленьких деревянных домов среди садов. [5]​

[1] Никифоров Н. Симбирск и его общественная жизнь. Казань, 1888. С. 18 - 19.
[2] Сологуб В. А. Указ. Соч. С. 223.
[3] Сидоров В. М. По России. Волга. С. Пб., 1895. С. 240.
[4] Рогозин Е. И. Путешествие по русским городам // Русское обозрение. 1891. № 7. С. 720.
[5] Оглоблин Н. Н. Сонный город // Исторический вестник. 1901. № 10. С. 226.

 

[simgen]

Богатство зеленых насаждений подчеркивали как весьма характерную отличительную черту Симбирска почти все, кто побывал в нашем городе на протяжении всего XIX и в начале XX веков. Знаменитый поэт И. И. Дмитриев вспоминал, что «последний мещанин или цеховой имел свой плодовый при доме садик».[1] С начала XIX века к плодовым садам, буквально покрывавшим волжский склон и территории городских усадеб, добавились городские общественные сады. Старейшим из них был Александровский сад на юго-западной окраине города. Еще в 1838 году П. Сумароков называл его «Лучшим гульбищем в городе».[2] В том же 1838 году сад был огорожен забором на каменных столбах и благоустроен. Позднее, уже во время проживания Ульяновых, часть сада была сдана внаем одному из жителей города, устроившему нечто вроде общественного клуба, где выступали артисты и был буфет.

В отличие от Александровского сада, Николаевский, хотя и разбитый ближе к центру города, представлял собой полную противоположность первому. «Совсем запущенный, весь в кочках, грязный, с поломанной загородкой, за которую заходили возвращавшиеся с пастбища коровы», - таким, запомнился он А. И. Ульяновой-Елизаровой.[3]

Особое место среди симбирских общественных садов и скверов занимал так называемый Карамзинский садик. Первоначально, на устроенной площади стоял лишь памятник Н. М. Карамзину, а сад был разбит после знаменитого пожара 1864 года. В 1867 году он был обнесен металлической отрадой, выполненной по проекту архитектора Любимова. В 1883 году в северо-восточной части сада появились деревянные беседки. Но ни сам сад, ни постройки на его территории не вызывали особого интереса. Главным его украшением был сам памятник русскому историки Н. М. Карамзину, мнение о котором было неоднозначно, что, впрочем, не касалось его художественной оценки. Сомнение вызывала аллегоричность композиции. Так, уже упоминавшейся Е. А. Салиас де Турнемир, видимо очень недолго бывший в городе, так и покинул Симбирск с уверенностью, что город украшает памятник «какой-то барышне в легком развивающемся одеянии».[4] Протоирей Успенский свои претензии к памятнику выразил следующим образом: «Где же историк-то, почтенный Н. M. Карамзин? Насилу его разглядел в нише. Что за фантазия была у воздвигавших памятник труженику науки запрятать его глубоко, поставив над ним громадных размеров женщину. Не понятно. Да еще в стране православной, где очень ограниченное число лиц знают разных богов и богинь древней Эллады».[5]​

[1] Сочинения Ивана Ивановича Дмитриева. С. Пб., 1895. Т. 2. С. 8.
[2] Сумароков П. Указ. Соч. С. 162.
[3] Ульянова-Елизарова А. И. О В. И. Ленине и семье Ульяновых. М., 1988. С. 30.
[4] Салиас де Турнемир Е. А. Указ. Соч. С. 93.
[5] Успенский Е. Указ. Соч. С. 114.

 

[simgen]

Не удивительно, что памятник окутывала масса слухов. Не только приезжие, но и многие из симбирян, считали музу Клио, чья статуя украшала памятник, женою историка, другие же утверждали, что монумент поставлен какой-то волжской разбойнице, «спокаявшейся» и завоевавшей новое царство отечеству», - зафиксировал в своих заметках В. И. Немирович-Данченко[1]

Кроме вышеупомянутых общественных садов в Симбирске существовали еще Владимирский сад, образованный по Волжскому косогору в 1873 году, граничащий с ним бульвар по Большой Саратовской улице и бульвар Венец
Собственно в городе было два Венца - Старый и Новый. А. И. Ульянова-Елизарова, чье детство было тесно связано с этими местами, вспоминала о Старом Венце: «Здесь, - писала она, - стояли лишь пара скамеек над обрывом к Волге. По праздникам звучали гармоники, земля усердно посыпалась скорлупами подсолнечника и семечками рожков - любимого тогдашнего лакомства. Немало попадалось голов и хвостов воблы - главной снеди всех волжан. На пасху выходили катать яйца. Водружалась карусель, нестройно, перебивая одна другую, звучали гармошки, сновали продавцы рожков, семечек и маковок».[2]

Впоследствии, уже в начале XX века территория Старого Венца стала энергично застраиваться и, в итоге, приняла тот вид, который сохранился до середины восьмидесятых годов прошлого века. Однако, внимание авторов воспоминаний привлекал, прежде всего, Новый Венец, который в семидесятых - восьмидесятых годах девятнадцатого века представлял собой, по словам А. И. Ульяновой «неширокий бульвар со слабой растительностью, с беседкой по середине и несколькими неудобными скамейками по главной аллее».[3] Но именно отсюда открывался с Венца на Волгу и Заволжье, который был лучшим украшением города. Бывалые путешественники сравнивали его с видами на Волгу от Нижегородского Кремля и на Днепр с Владимирской горки в Киеве. «Я уже стоял на Старом Венце, как вкопанный, не шелохнувшись, на одном месте, забывший все - вспоминал много лет спустя Е. Успенский. Тогда по середине Волги нынешних (имеется в виду 1915 г. – А. С.) огромных островов, разрезающих Волгу на две большие реки, не было, а была цельная широкая Волга, от берега Симбирска до берега Канавы и Часовни...​

[1] Немирович-Данченко В. И. Великая река. СПб., 1903. С. 72.
[2] Ульянова-Елизарова А. И. Указ. Соч. С. 29.
[3] Там же.

 

[simgen]

Можно было стоять, забыв обо всем, глядя на широту реки… Особенно же красив становился пейзаж вечером, когда в наступавших сумерках мелькали огни на проходящих мимо судах, проплывавших плотах и на обоих берегах реки».[1].

Еще в 1836 г., восхищенный открывшимся ему видом Николай I предложил устроить от Венца к Волге трехъярусную набережную с отлогим спуском. «Но этот фантастический проект был слишком дорог для реализации», меланхолично отметил в своих воспоминаниях, бывший в то время симбирским губернатором И.С. Жиркевич.[2]

Вообще, в 90 - х гг. позапрошлого века современники отмечали, что «благодаря массе зелени, высокому положению города и близости воды, воздух в нем (в Симбирске - А. С.) очень чистый, ... безукоризненный и во много раз здоровее разных подмосковных и подпитерских дачных приютов. Симбиряки по привычке не замечают особой чистоты и приятности городского воздуха, но приезжие, особенно жители больших, загрязненных городов, не могут не оценить этого главного достоинства Симбирска. Нужно пожелать Симбирску, чтобы промышленное развитие не угрожало ему в будущем. Не всем же городам полагается служение Мамоне. Если 250 лет Симбирск не служил ей, то легко обойдется без этого и дальше. Гораздо умнее Симбирск поступит, если развиваться в том отношении, какое указывает судьба: она дала ему все возможное, чтобы превратить его в чудесный дачный город».[3]

Ну и конечно, рассказ о впечатлениях о Симбирске не может быть полным без упоминаний об оценке, которую дал нашему городу самый знаменитый его уроженец, человек, чья фамилия легла в основу нового наименования Симбирска - В. И. Ульянов (Ленин). Странно, но среди многотомного наследия этого великого человека, почти нет упоминаний о его родном городе. Пожалуй, самым известным отзывом служит фраза, давшая название неоднократно переиздававшемуся сборнику документов «Симбирск вспоминаю». Это цитата из письма В. И. Ленина из Кракова своей матери и сестре А. И. Ульяновой-Елизаровой, датированном 24 февраля 1913 г. По изъятой из контекста письма фразе трудно определить характер воспоминаний. Более того, может сложиться впечатление о ностальгическом характере отношения Владимира Ульянова к своей родине. На самом деле Ленин писал следующее: «У нас чудесная погода без снега. Я купил коньки и катаюсь с большим увлечением: Симбирск вспоминаю и Сибирь. За границей никогда не катался».[4] Как видно, на деле речь идет лишь о воспоминаниях по поводу катания на коньках. К тому же, Симбирск упомянут наряду с Сибирью, бывшей, кстати говоря, для В. И. Ульянова местом ссылки. Отсутствие пиетета к своей малой родине у В. И. Ленина подтверждают и воспоминания бывшего начальника штаба первой Революционной армии Николая Корицкого, записанные Г. Кублицким. По словам Н. Корицкого, В. И. Ленин как-то спросил его: «Ну, как Симбирск? Захолустный был городок».[5]​

[1] Успенский Е. Указ. Соч. С. 113.
[2] Жиркевич И. С. Воспоминания // Русская старина. 1980. Т. 67. С. 127.
[3] Оглоблин Н. Н. Указ. Соч. С. 226
[4] Симбирск вспоминаю. Саратов, 1981. С. 58.
[5] Кублицкий Г. Про Волгу, берега и годы. М., 1971. С. 239

 

[simgen]

В приведенных выше примерах, как представляется, и содержится ответ на вопрос относительно достоверности оценок современников Симбирска XIX - начала XX в. Большая часть восхищенных, да и просто положительных откликов относится к периоду до 1864. г. Во второй половине XIX в. Симбирск начинает все заметнее проигрывать своим более развитым соседям, все более заметной становится его провинциальность, заметная даже в любовных откликах. «Что-то безгранично дорогое хватило меня за душу. И захотелось мне дотронуться рукою до какого-нибудь жилья в нем… Смотрю - деревянный домик в стороне от дороги…Всегда любил я деревянные домики, все хорошее на Руси пошло от них. Деревянные домики строили Русь, а казенные дома разрушали Русь» - писал выдающийся русский философ В. В. Розанов.[1] С другой стороны, правда и то, что многие из наших земляков, имевших возможность сравнивать жизнь в Симбирске с жизнью в других городах, относились к нашему городу, более сдержано. «Я родилась в Симбирске, - писала С. Мотовилова, - маленьком губернском городе на Волге, с пыльными улицами, маленькими деревянными домами, со скудной запыленной растительностью, чудесным видом на Волгу…»[2]
Вероятно, таким он и стал к 80 - м годам XIX века, таким и остался и в начале XX века. Интересно, каким - то он запомнится нынешним поколениям?​

[1] Розанов В. В. Русский Нил // Новый мир. 1989. №. 7. С.. 217
[2] Мотовилова С. Минувшее // Новый мир. 1963. № 12. С. 75

 

[simgen]

Источники:

Бутыркин В. Г. Рассказы из службы на Волге //Морской сборник. 1863. Т. 69. С. 410.
Путешествие китайского посланника к калмыцкому Аюк Хану с описанием земель и обычаев Российских. С. Пб., 1788.
Лепехин И. Дневник записи путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 гг. С. Пб., 1771. С. 179.
Сумароков П. Прогулка по 12 - ти губерниям с историческими и статистическими замечаниями в 1838 году Павла Сумарокова. С. Пб., 1838. С. 159.
Успенский Е. Из моих личных воспоминаний о давно минувших временах //Симбирская церковная старина. 1915. Вып. 2. С. 113.
Марков Е. А. Россия в Средней Азии. С. Пб., 1901. С. 455.
Тарапыгин Ф. А. Волга - матушка. Пгд., 1914. С. 142.
Сологуб В. А. Воспоминания. Л., 1931. С. 223.
Марков Е. А. Указ. Соч. С. 454 - 455.
Глама-Мещерская А. Воспоминания. Л., 1937. С. 223.
Сумароков П. Указ. Соч. С. 160.
Бэр К. Дневник. Волжская часть пути // Научное наследство. Естественно - научная серия. Т. 7. М., - Л., 1948. С. 106.
Бутыркин В. Г. Указ. Соч. С. 410.
Салиас де Турнемир Е. А. Волга. (Путевой очерк) // Беседа. 1872. № 1. С. 92 - 93.
Моряковский П. Прогулка по России. Письмо из Астрахани // Пантеон. 1852. Т. 5. Кн. 9. С. 15.
Никифоров Н. Симбирск и его общественная жизнь. Казань, 1888. С. 18 - 19.
Сологуб В. А. Указ. Соч. С. 223.
Сидоров В. М. По России. Волга. С. Пб., 1895. С. 240.
Рогозин Е. И. Путешествие по русским городам // Русское обозрение. 1891. № 7. С. 720.
Оглоблин Н. Н. Сонный город // Исторический вестник. 1901. № 10. С. 226.
Сочинения Ивана Ивановича Дмитриева. С. Пб., 1895. Т. 2. С. 8.
Сумароков П. Указ. Соч. С. 162.
Ульянова-Елизарова А. И. О В. И. Ленине и семье Ульяновых. М., 1988. С. 30.
Салиас де Турнемир Е. А. Указ. Соч. С. 93.
Успенский Е. Указ. Соч. С. 114.
Немирович-Данченко В. И. Великая река. СПб., 1903. С. 72.
Ульянова-Елизарова А. И. Указ. Соч. С. 29.
Там же.
Успенский Е. Указ. Соч. С. 113.
Жиркевич И. С. Воспоминания // Русская старина. 1980. Т. 67. С. 127.
Оглоблин Н. Н. Указ. Соч. С. 226
Симбирск вспоминаю. Саратов, 1981. С. 58.
Кублицкий Г. Про Волгу, берега и годы. М., 1971. С. 239.
Розанов В. В. Русский Нил // Новый мир. 1989. №. 7. С.. 217.
Мотовилова С. Минувшее // Новый мир. 1963. № 12. С. 75.