simgen
Moderator
- Регистрация
- 08.07.2018
- Сообщения
- 8 715
- Оценка реакций
- 333
- Баллы
- 83
Также хочется предложить фрагмент из «Жизнеописания кадрового офицера, кавалериста, дипломата, полковника в отставке Грошева Виктора Федоровича, составленное им по убедительному настоянию родных и близких». Это, пожалуй, наиболее полные воспоминания из всех представленных в редакцию, охватывающие жизнь автора с самого детства, войну и послевоенные годы дипломатической службы.
В.Ф._Грошев_с_супругой_на_дипломатическом_приёме
Родился Виктор Федорович 7 ноября 1923 года в уездном городе Карсун Симбирской губернии в семье Федора Ивановича и Анны Ивановны Грошевых. Дед его по линии отца был бессменным кучером богатого купца Шагалова, который имел три конных выезда. Отец и мать сумели получить лишь начальное образование, но несмотря на это любили читать. Вся большая семья жила в небольшом родительском доме деда. Жили безбедно, но и без излишеств. Все его детство очень подробно описано в воспоминаниях: счастливое, радостное со всеми типичными для того времени занятиями, играми. Были и спортивные увлечения:
«У нас был клуб ворошиловских всадников, который я закончил в 1940 году, получив красивый массивный нагрудный знак. Общение с лошадьми началось у меня, наверное, с 10 лет. Летом, с утра пораньше, с несколькими друзьями я начинал обход конюшен различных организаций, чтобы первым получить лошадей для купания в реке. Вместе с ними, держась за гриву, плавали и мы, а потом возвращались в конюшни, устраивая по дороге как бы соревнования-скачки...
Надо заметить, что в 30-е годы самое серьезное внимание, даже в нашей глубинке, уделялось подготовке в системе «Осоавиахима» (Общество содействия обороне, авиации и химзащите) молодежи к службе в армии.
Я, например, владел, и по заслугам, всеми значками самой высокой 1 степени, в том числе: ГТО, «Ворошиловский стрелок», ГСО («Готов к санитарной обороне»), ПХЗ («Готов к противохимической защите»), «Ворошиловский всадник». Моя фотография с набором значков на груди была даже помещена перед войной в районной газете «Красная жатва».
Не удивительно, что когда началась война, Виктор попал в кавалерию.
«В ноябре 1943 года советские войска перешли в контрнаступление под Сталинградом. Для содействия успеху этого сражения проводились частные операции... В ходе этих боев корпус понес очень большие потери. В немецкий тыл, ночью в конном строю сумела прорваться лишь часть моей дивизии и отдельные подразделения из других дивизий корпуса. Немецкие самолеты буквально утюжили нас в ходе допрорыва немецкой обороны.
Конники в открытую, отчаянно бросались на опорные пункты немцев в Крюкове, Ново-Гриневке, Кропотове и др. населенных пунктах... Прорвавшись в тыл и перейдя железную дорогу на участке Ржев-Сычевка, мы на рассвете вышли в Медведовский лес. И вот здесь мне запомнился на всю жизнь такой эпизод. Наш командир полка подполковник Калинович, собрал на опушке леса офицеров части. Примерно в 50 метрах от опушки, в направлении к немецкой передовой, проходил большак. Совершенно неожиданно на большаке появилась колонна практически безоружных немцев (шло пополнение фронту). Калинович подает команду: «По коням», «Шашки к бою», и вскоре началась «казачья сечь». Не ожидавшие ничего подобного немцы бросились с большака кто куда. Наши кони, как и фрицы, стали тонуть в глубоком снегу. Поэтому в ход пошли не только клинки, но и пистолеты. Я тоже махал клинком и стрелял. В этой стычке офицер-немец выстрелом в упор снял с седла ординарца Калиновича, любимца полка, еще практически мальчика Ваню. Этот офицер и еще до десятка немцев были пленены. Калинович приказал офицера, убившего Ваню, казнить. Он был распят (привязан к дереву), после чего ему отрубили клинками руки и ноги. Страшно, но такой факт был, и какого-то гнетущего впечатления он на меня не произвел (так, видимо, «воспитывает» людей война).
Вскоре прорвавшейся в тыл немцев группе, которую возглавил наш командир дивизии полковник П.Т. Курсаков, поступил приказ выполнять задачу, поставленную корпусу. В начале декабря группа сосредоточилась в Вяземских лесах смоленщины под вековыми соснами так называемого Починковского Моха, куда немцы заглядывать опасались. Начались наши, можно сказать, партизанские действия. Конники взрывали воинские эшелоны и мосты, нападали на автоколонны противника, вражеские склады и гарнизоны, нарушали линии связи, карали предателей и т.д. Во многих боевых эпизодах принимал активное участие и я, не видя в этом ничего героического...
Условия, в которых пришлось нам воевать, были крайне тяжелыми. Стояла суровая зима, жили мы в шалашах, костры разжигали только днем (ночные костры могли навести на нас немецкую авиацию), почти два месяца не снимали с себя одежду, отсюда и вшивость появилась. Наши продовольственные запасы кончались, изредка нам с самолетов вместе с боеприпасами сбрасывались сухари, твердая колбаса, концентраты, но все-таки основной пищей была конина, которую приходилось варить многие часы, чтобы она жевалась. От бескормицы начался падеж лошадей.
Кроме того, в группе скопилось большое количество раненых и больных. В одной из вылазок легко царапнуло и меня, в результате кисть левой руки распухла, рана не заживала. В этой обстановке было принято решение вывезти раненых и тяжело больных самолетами У-2 на Большую Землю. Нас сосредоточили в лесу, в шалашах и землянках одной из заброшенных баз партизанского отряда «Сычевский».
На большой поляне была подготовлена площадка для приема самолетов. Наша охрана была немногочисленной. Сигнальные костры горели, но самолеты, по какой-то причине, не прилетали, а немцы, узнав о нашем положении от сбежавшего предателя, решили разгромить лагерь. Неравный бой продолжался более часа. Лишь немногим, кто был на ногах, удалось спастись.
...Осмотрев наш лагерь, мы вышли на опушку леса, где увидели еще одну жуткую картину. Здесь была расстреляна большая группа конников. Чудом оставшийся в живых раненый боец рассказал, что немцы в конце побоища собрали всех раненых, могущих хоть чуть-чуть передвигаться, и повели их с собой. На опушке леса один из карателей заорал: «Вот теперь вы свободны», после чего раздались автоматные очереди...
Командование группы, узнав о трагедии с ранеными, прислало к партизанам связных, которые вывели нас к своим. Так мы опять влились в боевые порядки родных эскадронов, раны же наши, как на собаках, стали заживать сами по себе».
Молодость брала свое. В конце 1944 года Виктор Грошев стал семейным человеком. Их с Милой семья оказалась крепкой и счастливой. После войны Виктор Федорович закончил Высшую кавалерийскую школу им. С.М. Буденного с отличием, а в 1947 поступил в Военную академию им. М.В. Фрунзе на разведфакультет, затем продолжил образование на Краснознаменных Высших академических курсах офицеров разведки Генштаба. Далее дипломатическая служба в Великобритании сначала референтом аппарата военно-воздушного атташе, а затем его помощником. Так из кавалериста получился дипломат. Заканчивает свои воспоминания Виктор Федорович так:
«Я до сих пор до мозга костей советский. Я благодарен моей советской родине, которая вывела в люди меня и моих близких родных, дав нам, лапотникам, высокое образование и право трудиться во благо себя и Родины, а при надобности организованно отдыхать. Эту Родину я защищал с оружием в руках в годы Великой Отечественной войны... Я презираю жирующих ныне жуликов – часто неучей, всякую криминальную сволочь и номенклатурных иуд-перевертышей, входивших в верхние эшелоны советской власти и разваливших великую державу, унизивших наше государство и русский народ, сделавших полунищими немалую часть нашего населения.... Я понимаю, что наше государственное устройство нуждалось в капитальном ремонте, но не в таком... Несмотря на такую вот далеко не оптимистическую концовку моих воспоминаний, я надеюсь, что Россия «еще воспрянет ото сна».
Источник: "Немасштабная война" Литературно-краеведческий журнал "Мономах" № 1 (48)-2007
В.Ф._Грошев_с_супругой_на_дипломатическом_приёме
Родился Виктор Федорович 7 ноября 1923 года в уездном городе Карсун Симбирской губернии в семье Федора Ивановича и Анны Ивановны Грошевых. Дед его по линии отца был бессменным кучером богатого купца Шагалова, который имел три конных выезда. Отец и мать сумели получить лишь начальное образование, но несмотря на это любили читать. Вся большая семья жила в небольшом родительском доме деда. Жили безбедно, но и без излишеств. Все его детство очень подробно описано в воспоминаниях: счастливое, радостное со всеми типичными для того времени занятиями, играми. Были и спортивные увлечения:
«У нас был клуб ворошиловских всадников, который я закончил в 1940 году, получив красивый массивный нагрудный знак. Общение с лошадьми началось у меня, наверное, с 10 лет. Летом, с утра пораньше, с несколькими друзьями я начинал обход конюшен различных организаций, чтобы первым получить лошадей для купания в реке. Вместе с ними, держась за гриву, плавали и мы, а потом возвращались в конюшни, устраивая по дороге как бы соревнования-скачки...
Надо заметить, что в 30-е годы самое серьезное внимание, даже в нашей глубинке, уделялось подготовке в системе «Осоавиахима» (Общество содействия обороне, авиации и химзащите) молодежи к службе в армии.
Я, например, владел, и по заслугам, всеми значками самой высокой 1 степени, в том числе: ГТО, «Ворошиловский стрелок», ГСО («Готов к санитарной обороне»), ПХЗ («Готов к противохимической защите»), «Ворошиловский всадник». Моя фотография с набором значков на груди была даже помещена перед войной в районной газете «Красная жатва».
Не удивительно, что когда началась война, Виктор попал в кавалерию.
«В ноябре 1943 года советские войска перешли в контрнаступление под Сталинградом. Для содействия успеху этого сражения проводились частные операции... В ходе этих боев корпус понес очень большие потери. В немецкий тыл, ночью в конном строю сумела прорваться лишь часть моей дивизии и отдельные подразделения из других дивизий корпуса. Немецкие самолеты буквально утюжили нас в ходе допрорыва немецкой обороны.
Конники в открытую, отчаянно бросались на опорные пункты немцев в Крюкове, Ново-Гриневке, Кропотове и др. населенных пунктах... Прорвавшись в тыл и перейдя железную дорогу на участке Ржев-Сычевка, мы на рассвете вышли в Медведовский лес. И вот здесь мне запомнился на всю жизнь такой эпизод. Наш командир полка подполковник Калинович, собрал на опушке леса офицеров части. Примерно в 50 метрах от опушки, в направлении к немецкой передовой, проходил большак. Совершенно неожиданно на большаке появилась колонна практически безоружных немцев (шло пополнение фронту). Калинович подает команду: «По коням», «Шашки к бою», и вскоре началась «казачья сечь». Не ожидавшие ничего подобного немцы бросились с большака кто куда. Наши кони, как и фрицы, стали тонуть в глубоком снегу. Поэтому в ход пошли не только клинки, но и пистолеты. Я тоже махал клинком и стрелял. В этой стычке офицер-немец выстрелом в упор снял с седла ординарца Калиновича, любимца полка, еще практически мальчика Ваню. Этот офицер и еще до десятка немцев были пленены. Калинович приказал офицера, убившего Ваню, казнить. Он был распят (привязан к дереву), после чего ему отрубили клинками руки и ноги. Страшно, но такой факт был, и какого-то гнетущего впечатления он на меня не произвел (так, видимо, «воспитывает» людей война).
Вскоре прорвавшейся в тыл немцев группе, которую возглавил наш командир дивизии полковник П.Т. Курсаков, поступил приказ выполнять задачу, поставленную корпусу. В начале декабря группа сосредоточилась в Вяземских лесах смоленщины под вековыми соснами так называемого Починковского Моха, куда немцы заглядывать опасались. Начались наши, можно сказать, партизанские действия. Конники взрывали воинские эшелоны и мосты, нападали на автоколонны противника, вражеские склады и гарнизоны, нарушали линии связи, карали предателей и т.д. Во многих боевых эпизодах принимал активное участие и я, не видя в этом ничего героического...
Условия, в которых пришлось нам воевать, были крайне тяжелыми. Стояла суровая зима, жили мы в шалашах, костры разжигали только днем (ночные костры могли навести на нас немецкую авиацию), почти два месяца не снимали с себя одежду, отсюда и вшивость появилась. Наши продовольственные запасы кончались, изредка нам с самолетов вместе с боеприпасами сбрасывались сухари, твердая колбаса, концентраты, но все-таки основной пищей была конина, которую приходилось варить многие часы, чтобы она жевалась. От бескормицы начался падеж лошадей.
Кроме того, в группе скопилось большое количество раненых и больных. В одной из вылазок легко царапнуло и меня, в результате кисть левой руки распухла, рана не заживала. В этой обстановке было принято решение вывезти раненых и тяжело больных самолетами У-2 на Большую Землю. Нас сосредоточили в лесу, в шалашах и землянках одной из заброшенных баз партизанского отряда «Сычевский».
На большой поляне была подготовлена площадка для приема самолетов. Наша охрана была немногочисленной. Сигнальные костры горели, но самолеты, по какой-то причине, не прилетали, а немцы, узнав о нашем положении от сбежавшего предателя, решили разгромить лагерь. Неравный бой продолжался более часа. Лишь немногим, кто был на ногах, удалось спастись.
...Осмотрев наш лагерь, мы вышли на опушку леса, где увидели еще одну жуткую картину. Здесь была расстреляна большая группа конников. Чудом оставшийся в живых раненый боец рассказал, что немцы в конце побоища собрали всех раненых, могущих хоть чуть-чуть передвигаться, и повели их с собой. На опушке леса один из карателей заорал: «Вот теперь вы свободны», после чего раздались автоматные очереди...
Командование группы, узнав о трагедии с ранеными, прислало к партизанам связных, которые вывели нас к своим. Так мы опять влились в боевые порядки родных эскадронов, раны же наши, как на собаках, стали заживать сами по себе».
Молодость брала свое. В конце 1944 года Виктор Грошев стал семейным человеком. Их с Милой семья оказалась крепкой и счастливой. После войны Виктор Федорович закончил Высшую кавалерийскую школу им. С.М. Буденного с отличием, а в 1947 поступил в Военную академию им. М.В. Фрунзе на разведфакультет, затем продолжил образование на Краснознаменных Высших академических курсах офицеров разведки Генштаба. Далее дипломатическая служба в Великобритании сначала референтом аппарата военно-воздушного атташе, а затем его помощником. Так из кавалериста получился дипломат. Заканчивает свои воспоминания Виктор Федорович так:
«Я до сих пор до мозга костей советский. Я благодарен моей советской родине, которая вывела в люди меня и моих близких родных, дав нам, лапотникам, высокое образование и право трудиться во благо себя и Родины, а при надобности организованно отдыхать. Эту Родину я защищал с оружием в руках в годы Великой Отечественной войны... Я презираю жирующих ныне жуликов – часто неучей, всякую криминальную сволочь и номенклатурных иуд-перевертышей, входивших в верхние эшелоны советской власти и разваливших великую державу, унизивших наше государство и русский народ, сделавших полунищими немалую часть нашего населения.... Я понимаю, что наше государственное устройство нуждалось в капитальном ремонте, но не в таком... Несмотря на такую вот далеко не оптимистическую концовку моих воспоминаний, я надеюсь, что Россия «еще воспрянет ото сна».
Источник: "Немасштабная война" Литературно-краеведческий журнал "Мономах" № 1 (48)-2007
Для просмотра скрытого содержимого необходимо Войти или Зарегистрироваться.