История Становление института служилых татар в XIV-XVII вв . (Габдуллин И.Р. "От служилых татар к татарскому дворянству", 2006)

[simgen]

Из книги: От служилых татар к татарскому дворянству (И.Р. Габдуллин) 2006.

Глава 1. Становление института служилых татар в XIV-XVII вв.
​

- Формирование сословия служилых татар
- Служба
- Поместные и денежные оклады
- Хозяйственная деятельность: промыслы, торговля
- Крепостное население

Формирование сословия служилых татар

Господствующее сословие Российского государства издавна было неоднородным по национальному происхождению. С присоединением тех или иных областей к Российской империи в состав дворянского сословия вливалась и аристократия этих регионов. Большую часть «инородческих» родов российского дворянства составили выходцы из татарской среды. Еще со времен Волжской Булгарии на службу к русским князьям стали переходить («отъезжать») некоторые представители феодальной верхушки этого государства. В вассальной зависимости от киевских князей находились торки и берендеи, известные в источниках как «черные клобуки». Главной обязанностью этого населения являлась пограничная служба. В междоусобных распрях русских князей активно участвовали и половцы (кыпчаки).

Приток на службу к русским князьям новых волн тюркских феодалов связан с возникновением на территории Дешт-и-Кыпчака новой империи Чингисидов - Золотой Орды. Именно с этого времени начинает распространяться среди народов Европы новый этноним - татары. Арабский историк Ал-Омари в XIV в. описывая Золотую Орду в своей книге «Пути взоров по государствам разных стран» писал: «В древности это государство было страною Кипчаков, но когда им завладели Татары, то Кипчаки сделались их подданными. Потом Татары смешались и породнились с Кипчаками, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами Татар и все они стали точно Кипчаки, как будто они одного с ними рода»[1]. Здесь следует иметь в виду, что сам Ал-Омари писал свое произведение со слов, находившихся при дворе сельджукских правителей мамлюков, выходцев из Дешт-и-Кыпчака. Нельзя не отметить также тот факт, что покоренные земледельческие народы, в частности на территории бывшей Волжской Булгарии, уже несколько веков исповедывавшие мусуль- майскую религию, были резко критически настроены по отношению к правящей верхушке Казанского ханства как к «татарам» — кочевникам, не во всем следовавшим канонам ислама. Поэтому под этнонимом «татары» для XIV-XVII вв. следует понимать скорее социоэтноним. «Татары» - это, прежде всего, военная знать Золотой Орды и позднезолотоордынских государств, которая «пользовалась спросом» не только у себя на родине, но и в качестве наемной военной силы в сопредельных государствах, в частности в русских княжествах и в Великом княжестве Литовском (позднейшие польско-литовские татары). В этом плане показательно послание ногайского бия Исмагиля Ивану IV (за 1555 г.), где сказано: «Астрахани без царя и без Татар быти нельзя, и ты похочешь Татар, ино Татар мы добудем. Татарове от нас буди»[2]. Не случайным является и то, что вплоть до начала XVIII в. поволжские татары делились на феодальную верхушку - «служилых татар» и тягловое население - «ясачных чуваш».

[1] Цит. по: Из глубины столетий. Казань, 2000. С. 185.
[2] Цит. по: Исхаков Д.М. Юго-Восток Татарстана: проблема изучения этнической истории региона XIV-XVII вв. // Элмэт - Альметьевск. 2003. С. 68.

 

[simgen]

В чем же причины востребованности татарских воинов во многих средневековых государствах, включая и Московское великое княжество? В нашем распоряжении нет сведений о вооружении татар Казанского и Касимовского ханств, Ногайской Орды. Мы можем лишь ориентироваться на данные о вооружении крымских и ногайских татар, археологические данные касающиеся более раннего времени. Татары во многих средневековых источниках предстают как прирожденные конные воины, сызмальства не расстававшиеся с лошадью. Все источники говорят о стойкости татарских воинов. Сбитый с коня, потерявший оружие, татарин продолжал биться и голыми руками, пока его не убивали. Основу татарских войск составляла легкая конница, вооружение которой обычно состояло из лука со стрелами и сабли. Лучше всего была вооружена ханская гвардия, постоянное войско, находившееся при самом правителе. Во время похода крымских татар против Московского государства в 1660 г., авангард наступавших составил отборный отряд воинов, вооруженных колчанами, палицами, одетых в кольчуги. У знатных воинов защитное вооружение дополнялось железными шлемами и перчатками. Часть конников имела копья и кинжалы. Отправляясь на войну, воины вели с собой по две лошади, что обеспечивало маневренность татарского войска 1.

О том, что татарские части были вполне боеспособными и после распада Золотой Орды свидетельствуют и сохранившиеся источники о битве войск Улуг-Мухаммада с трехтысячным отрядом против 40-тысячного русского войска при Белеве. Данные о достаточно хорошем вооружении татарских воинов подтверждаются и археологическими материалами. Так, защитники золотоордынского города Укека, разрушенного войсками Тимура в 1395 г., как видно по археологическим данным, были вооружены копьями, топорами, кистенями, кинжалами, боевыми ножами. Материалы раскопок на Укекском городище позволяют сделать вывод о том, что одним из родов войск золотоордынцев была тяжеловооруженная кавалерия, действовавшая строем и применявшая для первого натиска таранный удар копьем 2.

На Балынгузском селище, существовавшем во второй половине XIV — первой половине XV вв., в 2001 г. были найдены кинжалы, наконечник ножен, наконечник копья, остатки кольчуги, детали железных доспехов, обломки сабель, возможно, боевые топоры 3. Позднее, с появлением огнестрельного оружия, меняется и вооружение татарских воинов. Знатная часть татарского общества имела при себе не только традиционные сабли, но и дорогое заграничное оружие, в т. ч. и огнестрельное. В источниках упоминаются карабин «немецкой работы, стволина тонкая, замок русский», карабины русской работы с замками, пистоли, бердыши, луки турецкой работы с золотом, луки русской работы и т.д. 4

1 Дмитриев СВ. Крымское ханство в военном отношении (XVI—XVTII вв.)// Тюркологический сборник. 2002. Россия и тюркский мир. М., 2003. С. 212-215.
2 Измайлов И.Л., Недашковский Л.Ф. Находки предметов вооружения с территории золото- ордынского города Укека из музеев Казани и Саратова // Из истории Золотой Орды. Казань, 1993. С. 73-74.
3 Валиуллина СИ. Раскопки Балынгузского III (Торецкого) селища // Археологические открытия в Татарстане: 2001 год. Казань, 2002. С. 69.
4 Еникеев С.Х. Очерк истории татарского дворянства. Уфа, 1999. С. 81.

 

[simgen]

Если до середины XIV в. выезд золотоордынской знати на службу к русским князьям был крайне редок, то со времени последовавшей вскоре в степях «замятии», переходы татарских феодалов и их свиты в русские княжества резко усилился. С усилением же Московского княжества под власть Москвы стали переходить и места компактного проживания татарской элиты, ранее подвластные татарских ханам. Так, в 1392-1393 гг. к Московскому княжеству были присоединены земли Мещеры, в 1489 г. под властью великих московских князей оказались каринские (нукратские) татары. Завершающим ударом по былой мощи наследников Золотой Орды явилось военное присоединение к Русскому государству Казанского и Астраханского ханств. С вхождением в состав Московского царства этих территорий феодальная верхушка этих государственных образований была вынуждена идти на службу к новым сюзеренам, и пополнила собой категорию служилых людей Московского царства.

Если ранее во времена Казанского, Касимовского ханств аристократическая верхушка татарского общества была строго иерархирована и состояла из следующих групп: карачи-беи, князья и мурзы, огланы (уланы), тарханы, казаки и духовенство (сеиды, муллы), то с присоединением Поволжского региона к Московскому государству все они вошли в состав служилых татар. Это, конечно, не говорит о том, что все они с этого времени стояли на одинаковой ступени служебной лестницы. Так же как и ранее, татарский служилый класс делился на князей, мурз, тарханов и служилых татар (казаков), но все они собирательно именовались служилыми татарами.

Впервые наименование «служилые татары» появилось лишь в 1520-е годы. До этого в источниках служилые люди из татар в основном именуются казаками или татарами того или иного сюзерена[1].

К служилым татарам примыкали или же под этим наименованием скрывались и представители феодальной прослойки других народностей Поволжья. Это относится, прежде всего, к мордовской, марийской (черемисской) и чувашской феодальной верхушке. В частности, татарами себя именуют мордовские князья Деберские, Ромодановские (однофамильцы князей Ромодановских- Рюриковичей), Еделевы, Пощазарские [2] . Из мордовских феодалов были и «отатарившиеся» мурзы Ирзины, о чем говорит и сама их фамилия. По преданиям, «мещерякского» населения с. Чекмагуш Башкортостана (ныне Чекма- гушевский район Республики Башкортостан) в их среде были и «черемисы» (информатор Венера Мансурова).

Первыми вслед за казанскими царевичами Касимом и Якубом на службу в Московское великое княжество выехали хан Джанибек (в 1474 г.) и крымские царевичи Хайдар и Нурдаулет. Последний из них вскоре займет касимовский престол после смерти хана Данияра в 1486 году. Вместе со знатью переходили и их вассалы («уланы, князья и казаки»). Представители татарской феодальной аристократии по переходе на службу в Московское государство обеспечивались земельными владениями или же городами. За предоставление материального обеспечения (кормления) приезжие царевичи и другие знатные татары (князья, мурзы) вместе со своими отрядами обязывались участвовать в обороне Московского государства. Средства на содержание татарских царевичей и их свиты поступали, прежде всего, с «черных людей» тех краев, где «испоме- щалась» татарская феодальная знать. «Черный люд» и выплачивал ясак татарскому воинству.

[1] Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: от союза к противостоянию. Конец XV — начало XVI вв. М., 2000. С.306.​

[2] ЦГИА РБ. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 1343. Л. 119.

 

[simgen]

Не всегда передача различных местностей в кормление татарским царевичам была добровольной со стороны московского великого князя. Так, Василий Васильевич Темный после военного поражения от татарских войск и своего пленения под Суздалью в 1445 г. был вынужден, помимо огромного выкупа за свое освобождение, отдать в кормление царевичу Касиму, сыну Улуг-Мухам - маца, Городец Мещерский (позднее г. Касимов). Во всех остальных случаях татарские царевичи выступали как просители, что, в конечном счете, отражалось и на их юридическом положении. Все они оказывались в положении подручных князей, необходимые для московского властителя лишь как сюзерены тех или иных групп тюркского населения, в том числе военных сил. В 1474 г. Иван III отдал новый городок по Оке царевичу Муртазе, вскоре, в 1497 г. были отданы изгнанному из Казани царю Мухамет-Амину Кашира, Серпухов и Хо- тунь, а потом Кашира вместе с Юрьевом и Звенигородом была передана Аб- дуллатифу Все эти города располагались на южных рубежах Московского государства. И передача этих городов именно татарским феодалам объяснялась чисто военными причинами. Отряды татарских служилых царевичей могли лучше бороться против конных войск своих сородичей из позднезолотоордынских государств.

Основная масса татарских служилых была сосредоточена в Казанском и Темниковском уездах, Касимовском ханстве. Позднее, в ходе колонизации земель по южным и восточным окраинам Российского государства служилые татары переводились на осваиваемые земли в Уфимском, Алатырском, Нижегородском и других уездах. В Хлыновском уезде издавна проживали родственные казанским служилым татарам арские (каринские) князья. Помимо этого отдельные группы татарского служилого класса были поселены во внутренних районах Московского государства. К ним, прежде всего, относятся романовские служилые татары в Романовском и Ярославльском уездах. Татарские служилые были размещены также в бывшем Серпуховско-Боровском княжестве, Коломенском и Дмитровском уездах[1]. Известна также такая группа населения, как бардаковские татары в Рязанском уезде.

По своему положению служилые татары мало, чем отличались от других служилых слоев Московского государства. Не случайным является и то, что на земский собор по избранию царя в 1613 г. были приглашены и представители татарской верхушки. В грамоте, которая утверждала возведение на московский престол Михаила Романова, есть подписи восьми татарских князей и мурз из Темникова, Кадома, Симбирска[2].

[1] Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: от союза к противостоянию. С. 311.
[2] Губайдуллин ГС. Материалы к истории классов у татар // Открывая страницы истории (на татарском языке). Казань, 1989. С. 203.

 

[simgen]

Служба

Основной обязанностью служилых татар была военная служба. Во многих челобитных служилых татар упоминается об их ратной деятельности. Так, в челобитной свияжцев Янгильды Янайдарова и Бакрачя Янчурина говорится, что «служат-де они государевы всякие службы: зимние и летние — и неметс- кие, и литовские, и черемиские, и сибирские»[1].

Служилые татары, так же как и дворяне и дети боярские, входили в состав поместных войск. Ведя хозяйство на территории своего поместья или вотчины, они в случае военной опасности или же восстаний должны были являться на службу вместе со своими слугами, количество которых зависело от величины поместных земель. Например, мурзы имевшие поместные оклады в 610 четвертей, а денежные в 25 руб., должны были являться на службу в полки на простом коне с саблей, иметь с собою четырех конных вооруженных человек и трех человек «в кошу». В дальние походы они должны были выходить «с двумя конями». Наряду со служилыми татарами и мурзами, дворянами и детьми боярскими военную службу несли и «беломестные» (то есть освобожденные от податей) казаки. Такая категория населения, как «белопашцы» отмечена в 1614 г. в Темниковском уезде. Тогда в Ширлейской и Охмыловской слободах было зафиксировано 43 двора белопашцев. Все они, будучи из татар, несли «государеву городовую службу»[2].

С самого начала привлечения на службу в Русском государстве татарских царевичей их отряды стали использовать в военных действиях. Так, царевич Касим в 1449 г. был послан на Сеид-Ахматовых татар, а в 1451 г. воевал против степных татар. Отряды касимовских и темниковских служилых татар участвовали и во взятии Казани в 1552 году. Во время военных действий с Речью Посполитой в 1617-1618 гг. к военной службе привлекались романовские, ярославские и казанские служилые татары. В XVI в. доля служилых татар в поместном войске составляла около 10%[3]. По некоторым данным, численность войск из служилых татар в ходе боевых действий против Ливонского ордена, Речи Посполитой и Крыма к 1590 г. достигала 30 тысяч воинов[4].

[1] Документы по истории Казанского края. С. 50.
[2] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 1143.
[3] Чернов А.В. Вооруженные силы русского государства в XV-XVII вв. М., 1954. С. 95, 167.
[4] Измайлов ИЛ. Военная культура как часть историко-культурного наследия татарского на- рода//Альметьевский регион: проблемы историко-культурного наследия. Материалы научно-практической конференции. Альметьевск, 23-25 ноября 1999 г. Казань, 2000. С. 55.

 

[simgen]

Служилые татары принимали участие и в более поздних военных кампаниях Московского государства. Во время Русско-польской войны в 1632 г. на службу было призвано 1228 «князей и мурз и татар и тарханов», в том числе 88 человек из Казанского уезда, 55 человек из Свияжска, семеро из Курмыша, 159 из Алатыря, 268 из Касимова, 222 из Темникова, 147 из Арзамаса, 174 из Кадо- ма, 88 из Шацка[1]. Позднее, для выручки войск воеводы Шеина под Смоленском в ходе той же войны наряду с другими войсками в поход были наряжены 580 касимовских татар, 550 татар из Темникова, 347 из Кадома, 359 из Алатыря, 220 татар из Арзамаса[2]. В походе на Азов в 1696 г. принимали участие уфимские мещеряки[3].

Значительная часть служилых татар использовалась на сторожевой и пограничной службе на южных рубежах государства. Городовые (или полковые) служилые татары использовались для защиты приграничных городов и для отражения неприятеля на оборонительных линиях. Служилое население, привлекавшееся для разъездов и караулов в степях на самых опасных направлениях походов крымских или ногайских татар, подразделялась на станичников, вожей и сторожей. Основной обязанностью этой группы служилых людей являлась разведывательная, дозорная и заставная служба. Сторожевые отряды (заставы) отправлялись в степь за пределы русских границ ежегодно с 1 апреля. Их служба продолжалась вплоть до зимы. На «польские сторожи» (от слова «поле») заставы отправлялись из Темникова, Кадома и Алатыря[4]. Видимо, такая же служба существовала и в Касимовском ханстве, где в 1623 г. упоминаются «новики станичные»[5]. Кроме, сторожевой службы существовала еще и станичная служба, которая осуществлялась дозорными конными отрядами — «станицами», которые также выдвигались «в поле». Станичные служилые татары и мурзы несли службу в порядке очередности через каждые две недели. Сторожевая и станичная служба были опаснее, нежели городовая, и соответственным было и денежное жалованье[6].

[1] Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. III. СПб, 1866. С. 227-228.
[2] Еникеев С.Х. Очерк истории. С. 60.
[3] РГАДА. ф. 248. Оп. 3. Кн. 115. Л. 283.
[4] Кадерова Т.Н. Организация обороны юго-восточных границ Русского государства и служилые люди в Мордовском крае во второй половине XVIII—XVIII веков. Дис.... канд. ист. наук. Саранск, 2001. С. 30.
[5] РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. Д. И (1623 г.). Л. 7.
[6] Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на Польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича. М., 1846. С. 8.

 

[simgen]

С появлением в южных степях калмыков в ходе нередких схваток с ними участвовали уфимские мещеряки. Они же привлекались к службе в ходе народных восстаний на территории Уфимского и Казанского уездов в XVII— XVIII веках. Так, житель д. Кулбарисово (Сабаево тож) (ныне Мишкинский район Республики Башкортостан) Осинской дороги Уфимского уезда Канту- ган Келдибеков сидел в осаде в Уфе во время «первой башкирской шатости». Сепай Урмаев в 1680-е гг. из д. Бешелапово того же уезда с семейством был взят «в полон» калмыками Аюки хана. Тогда же калмыками были захвачены, «а за скудостью» не вернулись, семейства Мемкея Янтуганова и отцов Усеина Нураева из д. Иштыбаево (ныне Мишкинский район Башкортостана), Искен- дера Исаева из д. Янбаево, Клейки Бабараева («в полону убит») из д. Карыше- во (ныне Балтачевский район РБ). Ирзюк Келмаев из д. Янбаево, Миней Еми- кеев из д. Карышево, Абдулла Акбердин и Орка Уразбанов из д. Елюзи были также взяты в плен, но сумели вернуться. А мать, братья и сестры Ирзюка Кел- маева к 1720 г. «за скудостью» оставались у калмыков[1].

Служилое татарское население использовалось также при строительстве крепостей, острогов, оборонительных линий. Так, в грамоте царя Михаила Федоровича за 1616 г. говорится, что каринские служилые татары князь Кибикей Иванов и Калина Балезин вместе с «ратными людми пришли в Никольской острожек... и острожек и надолбы и засеки прибавили»2.

Особенно широким было использование татарского служилого класса на южных рубежах Русского государства. Служилые татары, несшие службу по Алатырю, должны были не только служить на Алатырской засеке, но и отправлять часть служилых людей на военную службу на Дону3. С середины XVII в. в результате освоения просторов Среднего Поволжья, правительство начало строить города-крепости для защиты новых поселений от набегов крымских и ногайских татар. На строительство новых городов, на охрану новых засек и оборонительных линий (черт), на службу в новых крепостях привлекались служилые люди из внутренних уездов России, в т. ч. и служилые татары. В 1647 г. на строительство городов по Карсунской черте было решено выслать служилых людей из Арзамаса, Курмыша, Алатыря. В Курмыше было предписано переписать всех неверстанных служилых татар и мурз и отправить их на службу по Карсунской линии «на вечное житье». Всего было тогда записано 435 неверстанных «неписьменных» человек. Видимо, все они должны были служить городовую службу, так как вскоре в Карсун были переведены из Алатыря станичные мурзы «для вести от приходу воинских людей», т.е. для сторожевой службы в степи 4. Годовое денежное содержание карсунских служилых татар было определено в 6 рублей. Предполагалось каждого вооружить пищалью. Поместный оклад был небольшим и составлял 15-20 четей 5.

[1] РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 115. Л. 435-507.
2 РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 861. Л. 16.
3 Ошанина Е.Н. К истории заселения Среднего Поволжья в XVII веке // Русское государство в XVII веке. Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М., 1961. С. 53.
4 Там же. С. 54.
5 Красовский В.Э. Прошлое города Корсуна. Симбирск, 1903. С. 3.

 

[simgen]

Таким же образом были переведены на Старую Закамскую линию темни- ковские служилые татары. На новом месте они получали новые поместные дачи, а старые из-за удаленности распродавали. Так, в 1723 г. служилые татары д. Старый Адам Казанского уезда Байбулат и Курмай Абдуловы продали 25 четвертей своих поместных земель при д. Старый Елюзань Пензенского уезда (ныне Пензенская обл.) служилому же татарину д. Лямбирь Саранского уезда Уразмамету Байгозину за 15 рублей 1.

С 1678 г. служилым людям, имевшим в своем владении менее 24 дворов зависимых (крепостных) крестьян, было предписано служить в полках «нового строя» — рейтарских, драгунских и солдатских. Более высокой степенью являлась служба в рейтарских полках, здесь и денежное жалование было выше, да и конная служба являлась более привычной для дворян и служилых татар. Ввиду этого многие служилые татары старались перейти из солдат в рейтары. Власти обеспечивали рейтар вооружением: это были карабин, пара пистолет, шпага или сабля, шишак и латы[2]. Тяготы солдатской службы, долговременный отрыв от ведения собственного хозяйства приводили многих служилых людей к разорению.

Помимо, военной службы служилые татары в широких масштабах использовались и на дипломатической службе, как гонцы, толмачи и сопровождение посольств в «Крым, и в Нагаи и в иные в розные в мусульманские государства»[3] . По материалам известного нижегородского историка-краеведа A.M. Орлова, за период с 1474 по 1505 гг. в московских дипломатических миссиях в Крымское ханство участвовало около 150 служилых татар. В Валахию в 1533— 1534 гг. послами были направлены Бахтеяр Баймаков и Ногай Тулушев[4]. Оживленными были связи и с Ногайской Ордой. Так, в 1552 г. в Ногайскую Орду отправлялись посольства во главе со служилыми татарами Кадышем Кудиновым, Ногаем Сююндюковым, Бисубой Бахтеяровым[5].

С реформами Петра I и появлением регулярной армии, вооруженной ружьями и пушками, надобность в военной силе служилых татар отпала. Еще в 1697 г. по указу Петра I было предписано переписать в ясачное тягло мурз, татар, чуваш, черемисов и тарханов Понизовых и Мещерских городов[6].

Как военное сословие со второй четверти XVIII в. использовались только мещеряки Уфимского уезда (с 1743 г. Оренбургской губернии), позднее, в XIX в., составившие совместно с башкирами «башкиро-мещеряцкое» иррегулярное войско. На то, что уфимские мещеряки не были положены, как служилые татары Казанской губернии, в подушный оклад, во многом повлияло пограничное положение Уфимского уезда и Оренбургской губернии. Мещеряков привлекали не только к охране южных границ по Оренбургской линии, но и посылали в дальние походы. Они участвовали в Семилетней войне с Пруссией. Несли охранную службу по Сибирской линии. Так, родоначальник дворянского рода Асядуллиных Калимулла Асядуллин в одной из своих челобитных показывал, что он участвовал вместе с другими мещеряками в походах 757, 758, 759 годов... в Пруссии», в 771-773 годах на сибирских линиях сотником» .

1 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 115. Л. 435-507
2 Десятни Пензенского края (1669-1696). СПб., 1897. С. 325-331.
3 Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 19 мая-17 июля 1610 г.) // Сост. Гневушев А.М. М., 1914. С. 377.
4 Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. Казань, 1992. С. 43
5 Там же. С. 27.
6 Степанов Р.Н. Первый этап в политике царизма по переводу служилых татар из военного сословия в податное (конец XVII - первая четверть XVIII в.) // Итоговая научная аспирантская конференция за 1964 год. Тезисы докладов. Казань, 1964. С. 130-131.

 

[simgen]

Поместные и денежные оклады

Сама служба служилого класса в Московском государстве, в том числе и служилых татар, предполагала обеспечение ее денежным и продовольственным довольствием. Это достигалось путем дачи (верстания) служилым людям поместья и денежного жалованья — денежных и поместные окладов. Поместные и денежные оклады мурз и служилых татар были неодинаковы. Высшими являлись оклады в 500 четвертей земли и 15 рублей денег. Эти оклады увеличивались различными придачами за службу. Самые крупные поместные оклады с придачами достигали 610 четвертей земли и 25 рублей денег. В нашем распоряжении имеются данные о поместных окладах касимовских служилых татар за 1623 год. Всего тогда в разборной десятне было записано 446 человек, в том числе 124 старослужилых мурз и татар, 93 казака, 205 новиков и 24 новика казака. Такой дисбаланс в численности старослужилых мурз, татар и новиков, видимо, объясняется тем, что это были первые годы после «смутных времен», с ее бесчисленными сражениями против войск самозванцев, восставших крестьян И. Болотникова, польско-литовских интервентов, да и царских войск Василия Шуйского. У старослужилых мурз и татар максимальный оклад достигал 550 четвертей (Шаим мурза Икбердеев), 500 четвертей было у князя Кутушева. Минимальный же оклад составлял 15 четвертей (Янчюра Канчю- рин). От 300 до 350 четвертей поместного оклада имело пять человек (все князья и мурзы), от 200 до 290 четвертей было у 14 человек (из них 13 мурз и князей), от 100 до 170 четвертей — у 28 человек (из них 16 князей и мурз), от 50 до 90 четвертей — у 65 человек (мурз и князей среди них нет). И, наконец, малообеспеченная часть служилых татар включала в себя 10 человек, которые были верстаны поместными окладами от 15 до 40 четвертей. У казаков «Царева двора» поместные оклады колебались от 40 до 290 четвертей, а Арслан мурза Тю- геев служил без поместья. Наиболее высокий оклад зафиксирован у Курмаша имилдеша[1] Ахмометева — 290 четвертей, а наиболее низкий у Делышаева Би- гилды и Айдарова Есинея — по 40 четвертей. Большинство татарских казаков имели поместные оклады от 100 до 170 четвертей — всего 63 человека. От 40 до 90 четвертей было у 27 человек. Большинство новиков было верстано окладами от 100 до 200 четвертей. Их насчитывалось 111 человек (54,14% от общего числа новиков). 88 новиков было верстано окладами от 50 до 90 четвертей (42,92%). И на крайних полюсах по обеспеченности землей находились верстанный 500 четвертями земли Ишмомет мурза Оккозеев и Сатмышев Тюгей вместе Безергеном Чювашевым, имевшие оклад в 30 четвертей[2]. В целом касимовские служилые татары были обеспечены землей на высоком уровне. Если служилым татарам Касимовского уезда поместья давались московским государем, то дворовые служилые люди касимовского царя получали поместное и денежное жалование прямо из рук своего властителя. В то же время царь мог в любое время отобрать данные ранее угодья. Так, «дядке» аталыку (воспитателю, от татарского слова «ата») царя Араслана Алеевича Келмамету Айгилдее- ву были даны деревни Шеста и Малые Пекселы (всего «231 чети с осминою в поле, а в дву по тому ж») и денежного жалованья 40 рублей в год. После смерти же царя Араслана его сын Сеитбурхан у К. Айгилдеева деревню Шесту «отнял». Это же произошло и с Сарой Елаловым, из владения которого была изъята половина д. Куземкино. Кутлушаю сеиту Янмаметеву при царе Араслане выдавалось царского жалованья 20 рублей и хлеба по 15 чети ржи на год. Царь Сеитбурхан после своего прихода к власти К. Янмаметеву прибавил девять крестьянских и бобыльских дворов в той же д. Куземкино, возможно перед этим отнятые у С. Елалова. Часть служилых людей «царева двора» получали помимо денежного жалованья еще и корм. Кроме К. Янмаметева такое жалованье получали Кичей Чоров и Баймамет Сенчаков (по 12 рублей, 12 четей ржи и 4 пуда соли). Деум Бектемиров и ряд других мелких служилых людей «царева двора» вместо хлебного жалованья получали землю «про себя пахать пашню»[3]. Крупнейшим же феодалом Касимовского ханства являлся сам касимовский царь. Так, во владении царя Араслана Алеевича находились поместья в Ела- томском и Касимовском уездах, в том числе два сельца Ермолово и Котурово, села Беляково и Вежи с деревнями, Старый посад и кабак в Касимове. Ему же шел доход с посадских людей Касимовского посада, оброк с мельниц, лавок, перевозов, кабацкие доходы. Ежегодный доход царя достигал 979 рублей 10 алтын 5 денег.

В отличие от землевладения татарских служилых в Мещерском крае, обеспеченность поместными и денежными окладами служилых татар Казанского, Свияжского и Уфимского уездов была на качественно более низком уровне. Крупных татарских землевладельцев было очень мало. По писцовой книге Казанского уезда 1602-1603 гг. лишь у восьми татарских феодалов имелось пашенной земли свыше 200 четвертей. Денежные оклады этой группы феодалов составляли 7-20 рублей. Основную массу татарских феодалов составляли служилые люди с поместными окладами менее 25 четвертей пашенной земли. В состав этой группы входило более 60% всех отмеченных в писцовой книге феодалов. Денежные оклады этой группы служилых татар - 3-11 рублей[4].

[1] Имилдеш, в переводе с татарского означает «молочный брат», в данном случае царевича.
[2] РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. Д. 11 (1623 г.). Л. 2-29.
[3] Там же. Л. 4-11.
[4] Галлямов Р.Ф. После падения Казани... Этносоциальная история Предкамья (вторая половина XVI-XVII вв.). Казань, 2001. С. 77-78.

 

[simgen]

Довольно высокими были земельные и денежные оклады служащих Посольского приказа. Так, Девлекей Девлеткозин сын Резанов был верстан 700 четвертями поместного и 33 руб. денежного оклада. По 650 четвертями и 30 руб. денег было у Ангильдея Билюкова сына Нагаева, 500 четвертей и 26 руб. - у Янгильдея Исенева, 550 четвертей и 24 руб. - у Богдана Исянчюрина сына Балкешева, 500 четвертей и 15 руб. - у Даира Комаева, 450 четвертей и 20 руб. - у Ангильдея Багильдеева, 400 четвертей и 17 руб. - у Теребердея Тере- гулова[1].

Так как главным критерием обеспеченности земельными владениями служилых людей являлась служба, то существовали различные придачи за военные или иные заслуги, главным образом земельные и денежные. Так, например, поместье Емея Хозяшева составляло 200 четей. Вместе с тем, за службу (за поимку Еналея Енмаметева Шугурова, руководителя восстания служилых и ясачных татар в 1615-1616 гг. в Казанском уезде) в придачу ему было дано «изменничье Еналеиково поместья и вотчины» — всего 155 четей поместья[2].

Помимо придач поместных земель за службу, часть поместья могла жаловаться в вотчину; это была так называемая «выслуженная вотчина». Например, за «сидение» во время осады Москвы польским королевичем Владиславом в 1617-1618 гг. получил вотчины Ишей мурза Катаев. Из его поместного оклада 600 четей, 125 четей было жаловано в вотчину[3]. Таким же образом, были пожалованы романовские служилые татары за заслуги в войне с Речью Поспо- литой в 1650-е годы. Им было велено дать в вотчину по 20 четвертей «со ста четвертей поместного оклада». Примечательным является то, что данная награда последовала лишь после многих челобитных романовцев и спустя пять лет после отдачи русским служилым людям в вотчины части их поместных земель за те же заслуги[4].

В то же время из-за нехватки земельных угодий реальная обеспеченность пашенной землей служилых людей была более низкой, чем сам земельный оклад. Так, у кадомского мурзы Мусая Арасланова сына Бахтигозина к 7194 г. (1685-1686 гг. - И.Г.) поместный оклад составлял 300 четвертей, в действительном же владении у него имелось 150 четвертей земли в Кадомском и Керенском уездах. В том же 7194 и 7197 гг. Мусаю Бахтигозину отказываются 21 четверть земли в д. Нижние Верки и 68 дес. земли при д. Каюш. Соответственно вырастает и поместный оклад М. Бахтигозина - 400 четвертей 5.

[1] Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 19 мая-17 июля 1610 г.) // Сост.: А.М. Гневушев. М., 1914. С. 377-378.
[2] Документы по истории Казанского края. С. 109-110.
[3] РГИА. Ф. 1343. Оп. 23. Д. 2431. Л. 7.
[4] Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XVI-XVIII вв. Казань, 2002. С. 50-51.
5 РГИА. Ф. 1343. Оп. 17. Д. 1685. Л. 2-2 об.

 

[simgen]

Если обеспеченность земельными угодьями мурз была на удовлетворительном уровне, то у рядовых служилых татар она была ниже. В особенности это касается Казанского уезда. При помесном окладе в 250 четей, в действительном владении казанского служилого татарина Толубайки Тонашева находилось семь четей в д. Малых Алатех (ныне с. Малый Алат Высокогорского района Татарстана)1. В целом к началу XVIII в. 60,4% служилых татар Казанского уезда была обеспечена поместными окладами менее 25 четвертей поместной земли2.

С XVII в. наблюдается сближение положения поместий и вотчин. Служилые могли поместья продавать, менять. В источниках XVII - XVIII вв. сохранилось много такого рода грамот по купле, продаже и обмену поместий. Так, в 1726 г. житель д. Болтасево Ногайской дороги Уфимского уезда Акмет мурза Кутлумаметев сын Макулов продал поместную землю своего отца «с сенными покосы и с усадьбою и с мельнишними и всякими угодьи сорок пять четвертей в поле, а в дву потому ж» в д. Малые Челны Симбирского уезда жителю той же деревни служилому татарину Мендяну Акбердину3.

1 Документы по истории Казанского края. С. 96
2 Галлямов Р.Ф. После падения Казани... Этносоциальная история Предкамья (вторая половина XVI - начало XVIII вв.). Казань, 2001. С. 78.
3 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12190. Л. 14 об-15.

 

[simgen]

Хозяйственная деятельность: промыслы, торговля

Помимо земледельческих занятий, важное значение в хозяйственной деятельности татарских феодалов занимали промыслы: «бортные ухожьи» (пче-ловодство), бобровые гоны и рыбные ловли. Так, например, в 1720-х годах ка-занский новокрещен князь Яков Асанов заявил, что «за отцом его было бортных ухожей и бобровые гоны и рыбные ловли за рекою за Камою по речке по Волге, по ногайской дороге, ниже Тетюш по Майне реке, а... нижняя межа по Красный Яр». Бортные ухожьи он сдавал на оброк «Свияжского уезду с горной стороны чюваше» (1). В 1620 г. Утеш мурза Исяшев сын князь Тенишев продал свою вотчину с бортным угодьем на речке Палже в Темниковском уезде племянникам Мамету и Усекаю мурзам Исекеевым детям князьям Тенишевым. В этой же купчей записи перечисляется, каким «вотчиным угодьем» будут владеть пле¬мянники: «зверем, с лосем, и с медведем, с волком, и с лисицаю, и с куницаю, и з белкою, и з рыбною ловлею, и з бобровыми гонами, и со птицаю...»(2).

Многие держали кабаки, содержали перевозы через реки. В 1620-е гг. во владении служилых татар в Казанском уезде насчитывалось 92 кабака (25 пус-тых), 6 перевозов (3). В царствование Михаила Федоровича свияжский служилый татарин Терегул Агинев подал челобитную, в котором хлопотал о царском пожаловании на устройство кабака на устье речки Карланки и перевоза через Свиягу. Во владении служилого татарина Емея Хозяшева имелось два кабака и перевоз через р. Кама. По ввозной грамоте от 7 июня 1623 г. ему разрешалось «перевозити... на том перевозе всяких проезжих людеи с проезжими грамота¬ми за государевою печатью царства Казанского и с подписными челобитными за дьячьими приписми». Далее говорится : «А перевозу имати: в полую воду и в заморозы — с человека по полуторе денге, а с лошеди по три денги, а в межень лета — с человека по полу денге, а с лошеди по денге. А без проезжих грамот и без подписных челобитных никаких людеи не перевозити». В кабаках же раз-решалось держать из хмельных напитков лишь пиво и мед (4).

1. Преображенский ПА. Очерк истории Самарского края. Самара, 1919. С. 16.
2. Документы по истории Казанского края из архивохранилищ Татарской АССР (вторая половина XVI—XVII в). Сост.: И.П. Ермолаев, ДА Мустафина. Казань, 1990. С. 80.
3. Перетяткович И.Г. Поволжье в XVII и начале XVIII веков. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1882. С.106.
4. Документы по истории Казанского края. С.65,99-100.

 

[simgen]

Среди промысловой деятельности можно отметить и мельничное производство. В большинстве случаев мельницы давались служилым татарам за «четвертную пашню». Например, свияжский служилый татарин Досай Аишев сын Баишев получил «полторы мельницы большое колесо в поместье» за 25 четвертей. За ним же был и «черный лес», данный также «за четвертную пашню» за 30 четвертей земли и 450 копен сена. За четвертную пашню давались и мельничные места. Такое место за две четверти получил Исеев Исенячка из д. Верхний Черемшан (1). В 1616 г. была подтверждена ввозная грамота данная служилому казанскому новокрещену князю Якову Васильеву сыну Асанову за его службы на мельничное место на р. Нурме по Зюрейской дороге. При этом он имел право молоть зерно на мельнице только «про себя, а не из наиму». Позднее, он получил грамоту на ту же мельницу уже «за четвертную пашню — за пятьдесят чети», с правом молоть по 150 четвертей хлеба (2). Доходность мельниц была различной. Казанские новокрещены Колчурины к 1700 г. владели двумя мельницами. Доходность мельницы, расположенной на р. Мурасе составляла 3 руб., а со второй расположенной при д. Старая Икшерма Зюрейской дороги (ныне с. Старая Икшурма Сабинского района РТ) владельцы за помол получали по 5 рублей (3).

С XVIII в. после низведения их до уровня государственных крестьян многие служилые татары стали заниматься торговой деятельностью. Ранее, указом от 1686 г. казанским слободским татарам было разрешено беспрепятствен¬но торговать и они начали нести службу «с торговли», тогда как сельские служили с поместий. Но и последние в большинстве своем начали заниматься торговлей еще в XVII века. В последней четверти XVIII в. служилые татары Казани начали переходить в купеческое и мещанское сословия. Из крупных торговцев в гильдийное купечество записались тогда 32 семьи.

Известны владельцы казанских мыловаренных заводов потомки князей Замановых Даут и Исхак Аитовы. Купцы Хузясеитовы владели кумачными и кожевенными мануфактурами в д. Служилая Ура Царевококшайского уезда (ныне с. Ура Балтасинского района РТ). Во 2-й половине XVIII в. служилым татарам принадлежало более 180 мануфактурных предприятий в Урало-Поволжском регионе (4). Служилый татарин д. Шуняк Осинской дороги Уфимского уезда Адиль Исянбердеев сын Аллагулов уже к 1702 г. совместно с уфимскими казаком Ногаевым и стрельцом Шелывановым занимался табачной торговлей (5). Известны династии купцов, промышленников и предпринимателей Акчуриных, Утямышевых, Аппаковых, Апанаевых, Хозясеитовых и других, являвшихся выходцами из знатных татарских феодальных родов.

1 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 433. Л. 42, 139
2 Документы по истории Казанского края. С. 74-75, 113-114.
3 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 158. Л. 94 об.
4 Источники по истории Татарстана (XVI—XVIII вв.). Казань, 1994. С. 67.
5 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12139. Л. 113 об.

 

[simgen]

В 1740-х гг. в окрестностях Оренбурга казанскими ясачными и служилыми татарами во главе с Сеитом Аитовым сыном Хаялиным была основана Сеи- това (Каргалинская) слобода. Для царских властей на южной окраине России требовались помимо служилых людей на границе с киргиз-кайсаками и купцы для торговли со среднеазиатскими государствами. Так как русское купечество не желало ехать в приграничные земли, то готовность богатых татар занять эту «нишу» была своевременной. Казанский татарин Сеит Хаялин в начале 1744 г. объявил Оренбургскому губернатору И.И. Неплюеву, что он может «приискать» для поселения под Оренбургом людей «торговых и пожиточных» из Казанской губернии. При этом он требовал, чтобы правительство уволило будущих переселенцев от рекрутских наборов и предоставления им права отправлять их богослужения. Правительство в основном приняло условия, высказанные Сеитом Хаялиным, оговаривая только, чтобы переселенцев было не больше 200 семейств, и они были «люди пожиточные и торги производить могущие»[1]. Позднее, эта категория населения известна как торговые татары, которые вели торговлю со среднеазиатскими государствами. Еще в 1750 г. «при начале с ази- атсцами коммерции» оренбургским торговым татарином Абдуллой Сеитовым сыном Хаялиным был отправлен караван с приказчиком Якупом Егоферовым и служителем Исмаилом Бекметовым с товарами на пять тысяч рублей в Хиву и Бухару. Им же рекомендовалось «податься и до Индии». Приказные люди в итоге через Индию добрались до Дамаска, а оттуда уже после смерти Егоферо-ва через Стамбул и Бендеры вернулись в российские пределы[2]. Впрочем, российские власти не очень доверяли и торговым татарам и отпускали их для торговли в Среднюю Азию с «надлежащею предосторожностью к непременному возвращению их»[3]. Поездки же в Османскую империю, в том числе и на хадж, категорически запрещались. Так, на челобитье байрякинского (ныне с. Байря- ки Ютазинского района РТ) торгового татарина Абсалома Аитова и его 12 товарищей об отпуске их для «торгового промысла и богомолия в Турецкие области с сроком на 3 года», государственной коллегией иностранных дел было предписано не отпускать их. В отказе властей главный упор делался на то, чтобы просители «не могли принять какой-либо с турками стачки, и по возвращении делать... возбуждения на зловредные замыслы среди «магометан»[4]. Подобные прошения в адрес властей поступали и ранее. Еще в 1744 г. казанские ясачные татары Ибрай Суйшин, Рахманкул Муркин и Мусалим Московии просили дозволения «ехать в Мекку на поклонение и для торговли в Константинополь». Астраханскому губернатору в ходе этого дела было указано «впредь из России в Мекку подданных России татар» не отпускать[5]. О масштабах торговой деятельности служилых татар можно судить по данным об ущербе, нанесенном татарским купцам в ходе крестьянской войны 1773-1775 годов. В челобитной служилого татарина Мусы Муслюмова говорится о взятии «злодейскою толпой» у его брата Дамина Муслюмова товаров на 5080 рублей. «Фабрикан» служилый татарин Сагит Усманов жаловался на разграбление его товаров на сумму в 8122 руб. 14 копеек. Челябинский торговый татарин Якуп Акбаев показал, что у него было разграблено товаров на сумму в 8036 руб. 88 копеек. Служилый татарин и «фабрикан» д. Кошкар Алацкой дороги Казанского уезда Баязит Усманов в своей челобитной указывал на то, что у него было разграблено имущества и товаров на 26074 руб. 30 копеек[6].

[1] Фирсов НА. Инородческое население прежнего Казанского царства. С. 348-349.
[2] АВПРИ. Ф. 127. Оп. 3. Д. 5 (1774 г.). Л. 50 об-51.
[3] Там же. Л. 51 об.
[4] Там же. Л. 32.
[5] Там же. Ф. 131. Оп. 1. Д. 1 (1744 г.). Л. 1.
[6] РГАДА. Ф. 1274. Оп. 1. Д. 205. Л. 226 об, 235.

 

[simgen]

Крепостное население

С конца XVII в. царское правительство встало на путь ликвидации института служилых татар. Законы XVII в., особенно Уложение 1649 г., требовали, чтобы татарские князья и мурзы не держали православных у себя «в работах», но не всегда эти законы выполнялись. Еще до появления царского указа от 16 мая 1681 г., в котором предписывалось у некрестившихся татарских помещиков отнимать их поместья и вотчины, законотворчество царских властей по ограничению татарского феодального землевладения коснулось арских князей. По грамоте от 17 июля 1673 г. указывалось, что каринские татары поселили на своих землях «русских многих людей и с тех людей они тотаровя оброки имали и ныне емлють». Далее вятскому воеводе Нарышкину напоминалось, что в Соборном уложении записано, «которые люди живут за татары, велено тех людей и землю отводить за нас великого государя безповоротно»[1].

В начале XVIII в. в Касимовском, Керенском, Темниковском и других уездах в хозяйствах татарских феодалов были еще, кроме татарских, крепостные крестьяне мордовские, русские и немецко-литовского происхождения. В начале XVIII в. их количество в Казанской губернии доходило до 10 тысяч человек.

Появление в качестве крепостного населения у татарских помещиков немцев и литовцев во многом объяснялось публикацией указа от 18 июля 1593 г., по которому татарские помещики лишались права владеть русскими людьми. Вместо них мурзам и татарам предлагалось брать к себе в крестьянство литовцев, латышей, татар и мордву. По указу 1628 г. татарские феодалы лишались права владения и «новокрещенами». Все это вынуждало служилых татар выкупать или же привозить из военных походов латышей, литовцев, немцев, мордву. Так, к середине XVII в. «родом немчины» жили в поместьях казанских служилых татар Клевлейко (Тлевлейко) Токаева в д. Каирби Ногайской дороги (один человек), служилого мурзы Кулая Сабакаева сына Яни- кеева в д. Большая Елга Ногайской дороги (четыре человека бобылей и крестьян), служилого татарина Келбиса Монашева в д. Новый Малим (один человек). У служилого татарина д. Утенгиш Казанского уезда Уразлея Чире- ева сына Шесламова во владении имелось восемь душ крестьян и дворовых людей, из которых двое показаны как «немецкого полону». Три «немчина» было во владении Ишкея мурзы князя Багишева сына Яушева[2]. Необходимо отметить также то, что к 1646 г. эти «немчины» уже носили татарские имена. В Романовском уезде служилые татары «пашни... пахали своими латышами, переселенными сюда пленниками, взятыми во время Ливонской войны»[3]. Так, у князя Ханмурзы Джанмурзина сына Юсупова в 7186 г. (1677-1678 гг. - И.Г.) в с. Богородском Романовского уезда в помещичьем дворе показаны латыши, которые к этому времени в основном носили татарские имена, например Та- натарко Данилов, Курмаш Джанбороков и другие. Среди зависимых от князя Юсупова крестьян показаны и абызы (муллы). Абызы показаны как живущие «из воли» и, видимо, приглашались в свои поместья татарскими служи лыми. В то же время бобыли носили в основном русские имена (4). Среди зависимого крестьянства и других мурз, князей и служилых татар Романовского уезда часть носила татарские имена.

[1] Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. Вятка, 1881. С. 190.
[2] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 6441. Л. 550, 582-582 об., 598; Д. 6444. Л. 220-221, 224.
[3] Гурлянд И.Я. Романовские мурзы и их служилые татары. Тверь, 1904. С. 5-6.
(4) РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 8302. Л. 89-89 об.

 

[simgen]

Другим источником поступления крепостного населения для татарских феодалов являлось право (указ за декабрь 1720 г.) брать к себе в крестьянство попавшее в плен восставшее население того или иного региона, в том числе это касалось самих же татарских феодалов (1). Этим положением, в частности, воспользовались Тевкелевы и Янайдаровы (2).

Часть крепостного населения добровольно оседала на землях татарских помещиков из-за предоставления на первых порах различных льгот. Многие вынуждены были поступать в крестьяне из-за долгов владельцам имений, которые они должны были отрабатывать.

В Свияжском уезде к середине XVII в. большинство татарских помещиков из служилых татар не имело зависимых людей. На другом полюсе находились мурзы и князья. Так, у князя Бибарса Ишеева в селе Ишкаево имелось 24 крестьянских двора. У князя Бориса Енбарсова сына Ишеева в с. Ишеево насчитывалось 19 крестьянских дворов с 60 душами. Во владении Иваная Байбеко- вича Енгалычева под д. Едигерево и в с. Архангельское (Татарское Бурнашево) находилось 14 крестьянских дворов (57 душ) и три бобыльских двора. Не отставали от мурз и князей известные служилые семьи Баишевых, Караевых и Янайдаровых (3).

К этому же времени (1646 г.) в Казанском уезде было 619 дворов служилых татар-помещиков. Из них 449 человек (72,3%) не имели крестьян и бобылей. Лишь у 20 с небольшим татарских помещиков были более или менее значительные поместья (4).

Достаточно обеспеченными были крепостными крестьянами касимовские служилые татары. В 1620-е гг. даже у имевших оклады в 50-60 четвертей имелось зависимое население. Так, у Тенебекова Боубека и Янбулатова Якшикея в с. Тарбеево на дворах имелись «русские люди» (5). Во владении Алмакая мурзы князя Алышева в д. Куземкино имелось восемь крестьянских и бобыльских дворов (6).

1 ПСЗ. Т. VI. № 3637. С. 234-235.
2 ГАОО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 94. Л. 1-6 об.; РГАДА. Ф. 248. Оп. 5. Д. 261. Л. 827.
3 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 643, 6447.
4 Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. С. 32.
5 РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. Д. 1 (1624 г.). Л. 4.
6 Там же. Ф. 131. Оп. 1. Д. 14 (1628 г.). Л. 13.

 

[simgen]

Сущим бедствием для татарских помещиков становилось массовое бегство зависимого населения. В том же Свияжском уезде в 1640-е гг. в с. Кирланга пустые крестьянские или бобыльские дворы отмечены у Алишева Кангилды (один двор), Девлекея Девлеткильдеева сына Караева (три двора). От Досая Аишева сына Баишева сбежали три крестьянских семейства. Карамышев Мамыш из д. Четаево недосчитался сразу шести крестьянских дворов. Многие крестьянские семейства в поисках вольной жизни уходили в казаки. Так, в полковые казаки в Карлинской слободе ушло сразу четыре крестьянских двора от Уразбахты мурзы Сунчалеева, одного домохозяина также ушедшего в казаки недосчитался князь Бибарс Ишеев. В силу различных причин, в т.ч. за вины (неучастие в военных походах и т.д.) часть крестьянских дворов татарских помещиков оказалась отписанной на государя. Среди потерпевших значатся имена Баишева Девлетбахты (Петейка), Емикеева Акбулата[1].

Законодательная деятельность русского правительства в первой четверти XVIII в., направленная против татарской феодальной верхушки, вынуждала татарских помещиков избавляться как от крепостного населения, так и от своих владений. 9 августа 1733 г. служилые мурзы Яушевы из деревень Кушер и Менгер Алацкой дороги продали переводчику государственной коллегии иностранных дел Мамету Мамешеву сыну Тевкелеву, принадлежавшую им Большетерсинскую волость «з деревнями, з дворовыми людьми и со кре- стьяны» за 3000 рублей[2]. Своеобразным товаром стали и беглые крестьяне. Многие татарские феодалы начали практиковать выдачу отпускных писем своим крепостным крестьянам. Таким образом, получил волю в 1734 г. беглый крепостной крестьянин д. Кушер Алацкой дороги Казанского уезда Бек- мет Бакшандин с семьей. Его владелец мурза Маметкул Субаев сын Яушев получил при этом от Б. Бакшандина 30 рублей[3]. Такого же рода грамота была выдана беглому крестьянину Надыру Маметову в 1704 г. казанским мурзой Мукаем Аитовым сыном Байкеевым[4]. Продавали и беглых крестьян другим владельцам. Те же служилые мурзы Яушевы из д. Старый Менгер Казанского уезда продали в 1733 г. своих беглых крестьян (трех человек) М.М. Тевкелеву[5].

[1] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 6447. Л. 181 об, 185.
[2] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12202. Л. 61 об-62.
[3] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12203. Л. 145.
[4] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 6173. Л. 4.
[5] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12202. Л. 67.

 

[simgen]

Одним из районов с развитым татарским землевладением был Темниковс- кий уезд. Здесь в 1678 г. упоминается 294 татарских князей и 239 мурз. В их владении имелось около 5 тысяч душ крестьян и бобылей[1]. После публикации указа Петра I за 1713 г. о крещении татарских помещиков у темниковских мурз отписали «на государя» 1765 русских крепостных крестьян. В 1716 г. в руках касимовских татарских мурз было 8765 душ крестьян[2]. В это же время у татарских помещиков в Казанском уезде в 1550 дворах имелось 2191 душа зависимого крестьянства, в Симбирском уезде — 2209 дворов (3320 душ), в Пензенском уезде - 896 дворов (1695 душ), в Свияжском уезде — 416 дворов (486 душ)1. В 1718 г. у служилых татар Казанской провинции отписали 3795 душ крестьян. Хотя закон требовал отобрать у них только крестьян христианской веры (по указу 1715 г. самим татарам разрешалось жить в своих домах и владеть своими имениями), но местные власти развернули борьбу против мурз и служилых вообще. Последние писали жалобы: «Из дворов, в которых они жили, высылают их вон, жить стало негде», «а в доме у них русских дворовых людей ни у кого нет и живут они от русских особливо усадьбами». Многие служилые разорились, бежали на окраины, сопротивлялись крещению и писали, что «они креститься в православную веру не будут».

Некоторая часть татарского крестьянства находилась в крепостной зависимости от татарских же князей и мурз. Часть из них, видимо, «отатарилась» в предшествующий период, если иметь в виду то, что многие «литовцы» и «немцы» стали носить татарские имена. Крепостных крестьян - мусульман у татарских служилых в Казанском наместничестве в 1780-х гг. осталось только 555 человек. Сравнительно больше крепостных крестьян имелось у татарских помещиков в Оренбургской губернии. Здесь известны такие крупные землевладельцы-мусульмане, как Тевкелевы, Максютовы, Бекович-Черкас- ские и ряд других.

[1] Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993. С. 29.
[2] Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья XVI - начала XIX вв. М., 1990. С. ИЗ.