История Служилые татары в XVIII-XIX вв. (Габдуллин И.Р. "От служилых татар к татарскому дворянству", 2006)

[simgen]

Из книги: Габдуллин И.Р. "От служилых татар к татарскому дворянству", 2006

Глава 3. Служилые татары в XVIII-XIX вв.​

- Трансформация института служилых татар
- Политика христианизации
- Возвращение к истокам: «отпадение» в ислам

Трансформация института служилых татар​

В связи с осуществлением указа 1713 г. производится перепись служилых татар. По переписи 1715 г. служилых дворов насчитывалось 5751, в них 9060 душ мужского пола: в Казанском уезде - 1500 дворов, 2191 д.м.п.; Сви- яжском - 416 (486); Симбирском - 2209 (3826); Саранском - 680 (862); Пензенском - 896 (1695)[1].

К 1718 г. на территории Поволжья служилых мурз и татар насчитывалось в Казанской, Астраханской (Симбирский уезд), Нижегородской и Воронежской губерниях 11207 дворов с 52857 душами, в т.ч. в Свияжском уезде 483 двора (1765 душ), Пензенском уезде 1319 дворов (5988., Симбирском «в валу» - 1342 (6901) и «за валом» 1795 (7246), Алатырском - 1073 (5824), Курмышском - 113 (553), Темниковском - 912 (5055), Касимовском - 526 (2212), Шацком - 57 (423), Керенском - 154 (1059), Верхнеломовском - 143 (927), Козьмодемьянском - 10 (41), Саранском - 726 (3654)[2].

Следующим шагом, ударившем по социальному статусу служилых татар, стал указ от 31 января 1718 г. по которому было повелено на работы по заготовке корабельных лесов на нужды флота «брать Казанской, Нижегородской и Воронежской губернии и Симбирского уезда служилых мурз, татар, мордву и чуваш без заплаты», т.е. без вознаграждения, в виде повинности. С этих пор эту группу населения стали называть приписными к адмиралтейству, а позднее лашманами (в переводе с немецкого «лесной человек»). С живущих далеко от лесов было предписано взимать взамен этой повинности денежный сбор. Во исполнение этого указа к заготовке корабельных лесов было определено 56113 душ, в том числе 10551 душа из Воронежской губернии (3). По указам, изданным 31 июля 1722 г. и 17 марта 1724 г., было приказано приписанных к адмиралтейству служилых инородцев обложить подушной податью («расположить с прочими в подушную подать»), но денег с них «до указа не имать». В указе 27 апреля 1724 г. подтверждается то же распоряжение - «в подушный сбор не писать, а быть им у тех работ и у отправления лесов по- прежнему». С 1729 (указ 12 марта) с лашманов уже взимается подушная подать, а за работу по заготовке лесов полагается им плата, которая засчитыва- лась в подушную подать по расчету шесть копеек в день конному работнику, 4 копейки пешему. Излишний сверх суммы подушной подати заработок выдавался деньгами (4). Таким образом, служилые татары были низведены до положения податного населения (государственных крестьян).​

[1] Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья XVI — начала XIX вв. М., 1990. С. 114.
[2] Габдуллин И.Р. К вопросу об этносословной эволюции тюркского населения Уфимского уезда (губернии) в XVII-XVIII вв. // Единство татарской нации. Казань, 2002. С. 223.
3 Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года. С. 24; Клеянкин А.В. Ясашные крестьяне и старослужилые люди Среднего Поволжья на адмиралтейских работах в XVIII — первой половине XIX в. // Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Дооктябрьский период. Йошкар-Ола, 1978. С. 49.
4 Залесский В. Казанские лашманы // Русская старина. Т. 167. 1916. Август.​

 

[simgen]

Использовались служилые татары и во время Персидского похода Петра I. Сразу после завоевания Бакинского ханства на земляные работы в Баку и его окрестности были отправлены 5 тысяч человек из служилых (мурз) и ясачных татар, марийцев и чуваш Казанской губернии. Непривычный климат, голод, болезни (чума), тяжелая работа по постройке укреплений у Баку отразились на судьбах служилых татар. Многие из них так и упокоились вдали от родины. В ревизских сказках напротив многих имен татарских служилых стоит отметка - «умре в Баке», в частности, среди них показаны Адельша Тахта- ров сын Дивеев из д. Бутаково, Енайдар Бектемиров сын Килдишев из д. Большое Никиткино Кадомского уезда и многие другие 1.

В 1719 г. лашманов насчитывалось 23750 душ, в 1782 г. - 99337 человек 2. Рост их численности происходит не только за счет естественного прироста, но и за счет приписки к адмиралтейству части ясачного населения. Изнурительная работа в лесах была вторым сильным ударом для большинства служилых татар. После издания в 1724 г. закона о подушном обложении налогом в 1724 г. татарская служилая элита очутилась в числе государственных крестьян, потеряв свой прежний высокий феодальный статус. Позднее, уже при Екатерине II, потомки татарских служилых князей и мурз в Уложенной комиссии 1767 г. требовали не равнять служилых с ясачными, дать им широкие права для торговли и предпринимательства, свободу вероисповедания.

К 1817 г. всех лашман насчитывалось 943139 душ мужского пола. Они проживали в 66 уездах семи губерний. Вследствие того, что в работах по заготовкам корабельных лесов не нужна была такая огромная масса населения, было решено численность лашман сократить до 120 тыс. человек 3. В 1860 г. лашманы как категория населения были ликвидированы и переведены в разряд государственных крестьян.

На территории Башкирии эта группа населения известна как «томэннэр» (тюменцы, темниковцы). Русские иногда эту группу населения называли темниковскими мишарями. Свое наименование («томэннэр») они получили от названия г. Темников (по-татарски Томэн, ныне в Мордовии), вблизи которого большинство из них жило.
​

1 РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 1072. Л. 298-299 об.
2 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. 1901. Т.2. С. 590-592.
3 Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XVI - XVIII вв. Казань, 2002. С. 146-147.​

 

[simgen]

Политика христианизации​

В Поволжье и Приуралье политика христианизации по отношению к народам региона была провозглашена русскими властями еще до захвата Казанского ханства. Сразу после захвата Казани все находившиеся в городе мечети были снесены. Татарское население могло проживать только за чертой города, в так называемой Татарской слободе. Идеологическое подчинение захваченного края должно было проводиться через русификаторскую политику посредством христианизации. По существу политика христианизации не прекращалась вплоть до распада Российской империи в 1917 году. Лишь в тяжелые для Российского государства годы она отходила на второй план («смутное время», годы крестьянских восстаний и т.д.).

Уже первые шаги московских властей на завоеванных землях носили ярко выраженный антимусульманский характер. Помимо сноса мечетей, главное внимание обращалось на обращение татарской элиты в православие. Уже 8 января 1553 г. в Москве состоялось крещение бывшего казанского хана Утямыш-Гирея, тогда же о крещении вынужден был попросить и последний казанский хан Едигер.

Первоначально, в силу периодически вспыхивавших восстаний народов бывшего Казанского ханства русское правительство предписывало воздерживаться от насильственных методов крещения. Крестить полагалось только тех татар, которые сами этого пожелают. Уже к концу XVI в. образовалась такая прослойка населения как «новокрещены».

Как уже отмечалось, главными объектами христианизаторской политики в Поволжье на первых порах стали представители татарской феодальной верхушки. Сразу после захвата Казани пленные казанские феодалы были отправлены в монастыри во внутренних районах Московского государства. Им всем было предложено принять крещение. В источниках процесс христианизации татарских феодалов характеризуется так: «давали дияки по монастырем татар, которые сидели в тюрьмах и не захотели креститесь; ино их метали в воду» (1). Через крещение татарской элиты русские власти добивались отторжения потенциальной оппозиции в регионе от основной массы татарского (мусульманского) населения. Сама процедура крещения обставлялась предоставлением неофиту некоторых льгот, что ставило его в более привилегированное положение по сравнению с некрещеными.

После воцарения на российском престоле династии Романовых начинается новое наступление на «иноверческое» население, прежде всего на служилых татар. Уже в 1622 г. появляется указ, ограничивавший владельческие права татарских феодалов. Главной целью указа являлось уничтожение практики совместного проживания мусульманских помещиков и их холопов-христиан (2). По последовавшему в 1628 г. новому указу мусульманские феодалы лишались также права владеть «новокрещенами».
​

1 Цит.по: Галлямов Р. Ф. После падения Казани... Этносоциальная история Предкамья (вто-рая половина XVI — начало XVII вв.). Казань, 2001. С. 17.
2 Ногманов А. И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в Российском законодательстве второй половины XVI-XVIII вв. Казань, 2002. С. 29.​

 

[simgen]

Еще до появления Соборного уложения 1649 г. христианизации подверглись романовские татары. В 1648 г. служилый татарин Мураткабыл Шемя- ков сын Бакаев подал челобитную с жалобой на протопопа Благовещенского собора Стефана, который не велел крестьянам «их татар... ни в чем не слушать». Протопоп Стефан, арестовав ряд татар «в чепь и в железа сажал и в темных подклетах морил и велел де их крестить сильно и поехав с Романова приказал воеводе и соборному протопопу их мучить, метать в тюрьму и крестить силою». Хотя и последовал вскоре указ о непринуждении к крещению, но частью «татаровя и люди их» и после указа продолжали сидеть в тюрьме (1). К 1675 г. часть романовских служилых татар уже была окрещена. Среди ок- рещеных отмечены представители следующих романовских служило-татарских фамилий: Акмамыковы, Акчурины, Байгильдеевы, Байчиковы, Базито- вы, Баукеевы, Буркатовы, Ерлыгаевы, Давлекеевы, Джанбердины, Зеленины, Игликовы, Клеушевы, Колтаевы, Кулубердеевы, Курляневы, Курманалеевы, Маметевы, Сюкешевы, Сюнчалеевы, Тазовы, Тарбердеевы, Якшигильдеевы, Янгильдеевы. Но православие к тому времени в основном приняли лишь по 1-2 представителя этих фамилий. Среди сохранивших веру своих предков показаны князья и мурзы Юсуповы, Кутумовы и Шейдяковы — Ханмурза Джанмурзин сын князь Юсупов, Акмурза и Абдул мурзы Сююшевы дети князья Юсуповы, Арслан мурза Ханмурзин сын Шейдяков, Надыр мурза Хан- мурзин, Джадыгер мурза Тохтаралеев, Янмурза Бараев, Казбулат мурза Бараев, Курмаш мурза Яшмурзин Кутумовы (2).

В 1681 г. правительство издало ряд новых распоряжений, направленных на христианизацию инородцев. По указу 16 мая 1681 г. служилые мурзы и татары в случае непринятия христианства лишались своих вотчин и поместий, если в них проживало христианское население. Всем же новокрещеным предоставлялись 6-летние налоговые льготы. В том же 1681 г., в связи с нежеланием татарских мурз принять крещение, было предписано послать из Тем- никова в Инсарский уезд площадного подьячего Семена Иванова с пушкарем и стрельцами для переписи, обмолота, ссыпки в амбары и запечатания хлеба у некрещеных помещиков. А нижнеломовский воевода тогда же требовал проведения им самим переписи хлеба татарских мурз, упирая на то, что темниковские переписчики «хлеб переписали не весь, и те мурзы и татаровя тот хлеб молотят и едят..., и никто креститца нейдет, что у них хлебные запасы не все переписаны и есть, что есть» (3). В начале следующего года власти на местах ездили по татарским деревням и объявляли царский указ о том, чтобы татарские помещики приняли христианскую веру до 25 февраля 1882 года. Татарских мурз предупреждали, что если они «до этого срока не крестятся... у тех поместья и вотчины, всякие угодия будут отняты и розданы тем мурзам и татарам, которые крестились уже и крестятся до 25 февраля» (4).​

1 РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. Д. 21 (1648 г.). Л. 2-4 об.
2 Там же. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 8302. Л. 26 об-45.
3 РГАДА. Ф. 1167. Оп. 1. Д. 2109. Л. 1-7.
4 Григорьев А.Н. Христианизация нерусских народностей, как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии (с половины XVI в. до февраля 1917 г.)// Материалы по истории Татарии. В. I. Казань, 1948. С. 230.

 

[simgen]

Завершающим ударом по служилому татарскому сословию стал указ Петра I 3 ноября 1713 года. Сам законодательный акт касался служилого иноверческого населения Казанской и Азовской губерний. По этому указу «басурманам магометанской веры, за которыми есть поместья и вотчины» с крестьянами православной веры требовалось креститься «конечно в полгода». Для нежелающих принять православие грозным предосторожением звучало положение о том, что «ежели они в полгода не крестятся, то те их поместья и вотчины с людьми и крестьянами взять и отписать на... Великого Государя» (1). В последовавшем затем новом указе, подписанным 27 ноября того же 1713 г. за некрещение предусматривалось «деревни, которые за басурманами... все отнять, и чтоб в том долгого сроку не давать» (2). После этого указа, понятым местными властями буквально, у татарских помещиков, как уже отмечалось выше, стали отбирать не только крепостных крестьян православного вероисповедания, но и земли и другие владения. После потока челобитных от татарских мурз с жалобами на конфискацию всего и вся 12 июля 1715 г. вышел указ «Об описи и взятии в казну крестьян православной веры у помещиков магометанского закона, за невосприятие оными христианской веры», который узаконил право служилых татар и мурз «жить в домах своих» и владеть прежними своими угодьями и прочим имуществом, кроме крестьян и крестьянских земель (3). Но к этому времени многое уже было разграблено приказными людьми.
После проведения в жизнь этих указов значительная часть мурз и служилых татар перешла в сферу торговли, многие стали абызами и муллами.

Идеологическое и административное наступление на некрещеных продолжалось и позднее. Указами от 15 сентября 1720 г. и 2 ноября 1722 г. они освобождались на 3 года от уплаты податей и рекрутских наборов. Эти льготы продолжали действовать в течение XVIII - XIX веков.
Христианизаторская политика самодержавия наталкивалась на естественное сопротивление мусульманского населения. Выступления татарского и башкирского населения против христианизации отмечены в Касимовском ханстве (1656 г.), Казанском и Уфимском уездах. Слухи о предстоящем насильственном крещении «иноверцев» явились непосредственной причиной восстания мусульманского населения Уфимского уезда в 1681-1683 годах. С целью его прекращения в июне 1682 г. правительство заявило жителям Уфимского уезда, что указа о насильственном их крещении не существует.​

1 ПСЗ Российской империи. Т. V. № 734.
2 Цит. по: Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация закамских земель в это время. Казань, 1869. С. 4.
3 ПСЗ РИ. T.V. №2920.

 

[simgen]

Религиозный фактор сыграл также немаловажную роль и в восстании 1704-1711 годов. Начало восстания связано с указом, объявленном прибыльщиками (собирателями налогов) А. Жихаревым и М. Доховым в августе 1704 г. на собрании башкирских родов. Указом вводилось 72 новых налога, в том числе на мечети, мулл и на каждого приходящего в молитвенный дом. В указе также требовалось строить мечети только по образцу христианских храмов, устраивать кладбища рядом с мечетями, фиксировать заключение браков и смерть прихожан муллам только в присутствии русского священника. Все это было воспринято как прямой шаг к будущему полномасштабному насильственному крещению. Среди руководителей восстания были и представители духовенства: Исмагил мулла, Мурза абыз, Аббас мулла. Повстанцы направляли свои удары и против православных храмов, полагая, что они станут опорными точками в насильственной христианизации. После подавления восстания правительство проводило более осторожную религиозную политику. Часть историков XIX в. предполагала, что одной из главных причин башкиро-татарских восстаний XVII-XVIH вв. являлась активная пропагандистская деятельность татарских мулл-переселенцев. В частности, Н.А. Фирсов считал, что «башкиры в какие-нибудь 50-60 лет фанатизированы были на магометанский лад и явились послушным орудием в руках разных действительных и мнимых татарских ханов и мулл... Башкирский край сделался собственно колонией татар, не хотевших подчиняться Русской власти и не терявших веры в возможность возврата старого магометанского порядка вещей» (1).​

1 Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское собрание в конце XVIII — XIX вв. Уфа, 1999. С. 14-17.

 

[simgen]

С первой трети XVIII в. царское правительство предпринимало попытки для усиления христианизации нерусских народов Поволжья и Урала. С этой целью оно учредило в Свияжске Новокрещенскую комиссию, которая в 1740 г. была преобразована в Новокрещенскую контору и просуществовала до 1764 года. Конторе выделялись значительные средства для материального поощрения переходящих в православие. Налоги перешедших в христианство возлагались на остающихся в традиционной религии. Так, в Свияжской провинции в 1747 г. доимка на «иноверцах» за новокрещен составила 31 тысячу 736 деньги (1). По данным А.Н. Григорьева, благодаря усилиям конторы в Поволжье крещение приняли почти 400 тыс. человек, но большинство из них только формально считались православными, поскольку соблюдали обряды старой религии. К тому же пользуясь неразберихой, царившей в делопроизводстве, многие предприимчивые татары крестились несколько раз и таким образом продлевали налоговые льготы. Новокрещенская контора закрывала на подобные случаи глаза, потому что сама была заинтересована в больших цифрах перешедших в «истинную веру». Дутая отчетность и финансовые нарушения стали одной из главных причин закрытия этого учреждения (2). В годы деятельности конторы правительство, выполняя рекомендации ретивых миссионеров, нанесло сильный удар по мечетям в Казанской губернии. По указу Сената от 19 ноября 1742 г. здесь в течение двух лет из 532 мечетей было сломано 418, расположенных вблизи мест проживания православного населения (3). По сути дела это были почти все мусульманские храмы Казанской губернии.

Именно в связи с действиями Новокрещенской конторы в Казанской губернии зародилось движение служилых татар против христианизации. Началось оно в 1748 году. В начале этого года власти получили известия, что «казанские татары имеют против русских какие-то злые намерения, и по некоторым обстоятельствам оказалось, что в том злоумышлении принимали участие башкирцы и другие магометане Оренбургской губернии» (5). До властей новость о близящемся мятеже татарского населения Казанской губернии дошла через подметные письма найденные в центре Казани. В ходе следствия по этому делу выяснилось, что в селениях служилых татар по Зюрейской и Ногайской дорог Добромыш, Юсупкино (ныне Альметьевский район Татарстана), Зирекле (ныне Новошешминский район Татарстана) и в ряде других служилые татары стали готовить вооруженное выступление против властей. Первоначально служилыми татарами планировалось направить свои действия против новокрещенских селений. Частью «заводчиков» мятежа предлагалось идти и на Казань. Основными требованиями организаторов «мятежа» были отказ от чрезмерных налогов, рекрутских поставок за новокрещеных, лашманской повинности. В конечном счете побуждения восставших были вызваны в первую очередь христианизаторской политикой Российского государства. Действия властей были быстрыми. Основные руководители выступления были арестованы. Большинство из них было приговорено к смертной казни, но принятие православия спасло их от этой участи (6). Следующее выступление мусульман в 1755 г. (восстание Батырши) вынудили правительство сменить приоритеты во внутренней политике в Поволжье и Приуралье, тем более к тому времени основные цели правительства уже были достигнуты - основная масса «инородцев», за исключением татар-мусульман уже была окрещена.​

2 ОР ИЯЛИ (г. Казань). Ф. 95. Оп. 1. Д. 117. Л. 62-68.
3 Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское дворянское собрание. С. 18.
4 РГАДА. Ф. 248. Оп. 14. Д. 803. Л. 60-153 об.
5 Цит.по: Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства. С. 430.
6 Ислаев Ф.Г Подметные письма или расследование о татарском бунте. С. 157-173.

 

[simgen]

В Уфимском уезде религиозные притеснения и христианизация имели несколько иную форму, чем в соседнем Поволжье. Преимущественно добровольный переход в православие наблюдается в годы массового голода во время подавления народного восстания (1737-1744 годы). В это же время широкое распространение получила практика продажи башкирских детей в крепостное право с последующим крещением. Так, в 1737 г. татарин д. Кутуево (ныне часть д. Уйбулатово Чекмагушевского района Башкортостана) Тойка Ишметев продал своего 13-летнего сына Амангула Тойкина Акинфию Демидову «для нынешнего гладу и башкирского бунту» за 4 рубля[1]. По данным П. Рычкова, русским помещикам во время подавления восстания 1735-1740 гг. было отдано 2882 женщин и детей из татар и башкир. По данным же Мензелинской комиссии, помещикам было роздано 6309 женщин и детей[2]. Абсолютное большинство из них было окрещено. Лишь часть из них, оказавшаяся во власти татарских феодалов Янайдаровых и Тевкелевых, сохранила мусульманское вероисповедание. Владельцы новых крепостных душ из татар и башкир, «приобщив» их к христианству вывозила их во внутренние районы Российской империи. Многие из числа новокрещеных татар и башкир стремились возвратиться на родину Так, по сообщению новокрещена Максима Яковлева в Сенат, большая часть крепостных-башкир, оказавшихся в Тобольской губернии, отреклась от православия и бежала обратно в Уфимский уезд. Переход же новокрещен обратно в ислам жестоко преследовался. Для публичной острастки желающих совершить такие действия в 1738 и 1740 гг. были сожжены на костре башкиры Тойгильде Жуляков и Исаев. В связи с многочисленными жалобами на насильственную христианизацию 12 ноября 1751 г. последовал сенатский указ об учреждении в Оренбурге «комиссии о иноверцах для разбирательства духовных дел». Комиссии вменялось в обязанность рассматривать и пресекать случая принуждения к обращению в православие.

К 1745 г. из 9495 душ служилых «иноверцов» Казанского уезда крестилось 18 человек, из 1913 служилых татар Свияжского уезда только один принял православие, из 15224 душ служилых татар Симбирского уезда крестилось 395. В Пензенском уезде «просветили» крещением 282 служилых из 5818 человек, а в Саранском уезде 223 из 3478 человек[3].​

[1] РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12206. Л. 44-44 об.

[2]Витевский В.Н. И.И. Неплюев и Оренбургский край. Казань, 1897. Т. I. С. 172.
[3] РГАДА. Ф. 248. Оп. 14. Кн. 805. Л. 547 об.-548.​

 

[simgen]

Многие из «иноверцов» были вынуждены бежать из родных краев, опасаясь христианизации. Так, еще в 1681 г. Уразай мурза Курмаметев сын князь Мамин с сыном своим Муртазою из Кадомского уезда «послыша наш, великих государей, указ, что де их братью, мурз и татар, велено крестить в православную христианскую веру... сошли в низовые города со всем семейством безвестно де куда»[1]. В 1750-х гг. на Кубани были обнаружены укрывавшиеся «от принуждения к принятию христианской веры» казанские татары Рамазан и Мустафа[2]. В юго-восточном регионе современного Татарстана бежавшими от христианизации татарами и чувашами были основаны такие населенные пункты как Суркино (ныне с. Старое Суркино Альметьевского района), Ильбяково (ныне Азнакаевский район) и другие. Так, д. Ильбяково (в XVIII в. эта деревня именуется Абдулово Аманатские вершины тож) была основана в 1755 г. служилыми татарами в основном Пензенского и Верхне-Ломовского уездов, в частности из д. Решетино. А эта деревня известна по попыткам одного из приспешников Луки Канашевича Б. Ярцева в 1744 г. окрестить ее жителей. Среди переселенцев из этой деревни есть и имя ученика муллы Мурата и сподвижника Пугачева Аита Уразметова из рода мурз Такташевых[3]. По легендам же жителей д. Суркино (чуваши, живущие в этой деревне, вплоть до советского периода истории региона, в основной своей массе оставались язычниками) они бежали от насильственного крещения с правобережья Волги.

К началу XIX в. на территории Альметьевского края Татарстана крещеные татары проживали в следующих селениях: Альметево - 9 дворов «старокреще- нов» (22 мужчины, 11 женщин), Абрамовка - 14 дворов «старокрещенов» (46 мужчин, 46 женщин), Калейкино - 45 дворов «старокрещенов» (91 мужчина, 90 женщин), Ильтень-Бута - 30 дворов «старокрещенов» (65 мужчин, 68 женщин), Нижнее Абдулово (Степановка) - 72 мужчин, 70 женщин новокреще- нов, Старый Багряж-Елхово - 6 дворов новокрещенов (8 мужчин, 6 женщин)[4].​

[1] ТУАК Вып. 34. Тамбов, 1892. С. 148-149.
[2] АВПРИ. Ф. 131. Оп. 1. Д. 3 (1757 г.). Л. 2.
[3] ГАОО. Ф. 38. Оп. 1. Д. 249. Л. 7-14.
[4] РГАДА. Ф. 1355. Оп. 1. Д. 1874. Л. 158 об, 280 об; Д. 1879. Л. 255 об, 336 об, 337 об.

 

[simgen]

Основная масса этих татар была окрещена в первой половине XVIII века. Так, в период между 1-й (1719 г.) и 2-й (1746 - 1747 гг.) ревизиями были окрещены служилые татары д. Акташ (ныне пос. Русский Акташ Альметьевского района Татарстана), которые в 1727 г. после крещения были переведены в д. Калейкино (ныне Альметьевский район РТ). Новокрещены же деревень Нижнее Абдулово и Старый Багряж-Елхово (из тех же служилых татар) были окрещены в период действий в Поволжье Конторы новокрещенских дел в 1740 - 1750-е годы. На территории Альметьевского региона миссионеры побывали в начале 1740-х гг., когда были разрушены мечети в деревнях Нижнее Абдулово и Старый Багряш-Елхово[1]. Повторно в регионе они появились на рубеже 1740-1750-х гг., в связи с разбирательствами дел по расследованию и наказанию виновных в подготовке вооруженных выступлений мусульманского населения против христианизации. Результат их деятельности в крае был обнадеживающим для церковных властей - в 1751 г. были окрещены служилые татары д. Добромыш и часть селений служилых татар Закамья[2]. Та же участь вскоре постигла часть служилых татар деревень Юсупкино, Нижнее Абдулово, Старый Багряж-Елхово.

Тезис И.К. Загидуллина об условности деления крещеных татар на «старокрещеных» и «новокрещеных» на примере Альметьевского региона достаточно отчетливо виден[3]. «Новокрещеными» здесь названы те татары, которые были окрещены после учреждения Конторы новокрещенских дел, т.е. после 1734-го года. «Старокрещены» же, что видно на примере татар д. Калейкино, были спасены «от магометанского нечестия» до начала действий этой конторы.

Несмотря на все потуги церковных и царских властей в деле «просвещения инородцев» через крещение, эта политика дала слабые результаты. Провал политики насильственной христианизации в русле наметившейся внутренней государственной политики «просвещенного абсолютизма» привел к смягчению религиозного гнета над татарами-мусульманами. В 1773 г. был издан Указ о терпимости ко всем вероисповеданиям, в 1789 г. в Уфе было учреждено Оренбургское мусульманское духовное собрание, как орган управления мусульманскими делами. Было разрешено строительство мечетей и школ при них.​

[1] РГАДА. Ф. 248. Оп. 14. Кн. 803. Л. 104 об, 115 об.

[2] Там же. Ф. 350. Оп. 2. Д. 1208. Л. 421-424.​

[3] Загидуллин И. Причины отпадения старокрещеных татар Среднего Поволжья в мусульманство в XIX в. // Ислам в татарском мире: история и современность. Казань, 1997. С. 34.

 

[simgen]

Возвращение к истокам: «отпадение» в ислам

Религиозная «оттепель», наметившаяся в годы правления Екатерины II, привела к росту национального и религиозного самосознания татар. Чуждая религия и культура, чуждый язык, вековая неприязнь к церковным и царским властям как к поработителям и колонизаторам не могли не сказаться на чувствах новой паствы православной церкви. Именно в связи с этими обстоятельствами среди крещеных татар зарождается как одно из самых заметных явлений в истории татарского народа XIX - начала XX вв., движение по возвращению в ислам. Несмотря на историческую значимость этого движения, этот вопрос до сих пор в полном объеме не рассмотрен.

Ко времени начала движения по возвращению в ислам крещеные татары православными христианами являлись в основном лишь для местных священников и царских властей. Принятие христианства татарами носило во многом формальный, поверхностный характер. Наряду с русскими именами, которыми их «награждали» приходские попы, новокрещены, как правило, носили и татарские имена. К примеру, Ларион Якимов (1826 г.р.) из д. Нижнее Абдулово Мензелинского уезда Оренбургской губернии (ныне Альметьевский район Татарстана) значится и Идиятуллой Губейдуллиным (1). Татары- мусульмане, проживавшие в окрестных деревнях или же являвшиеся односельчанами крещеных татар, также влияли на их мировозрение. Жительница той же д. Нижнее Абдулово (Степановка) Елена Дорофеева (Кулшари- пова) в конце 1840-х гг. на допросе властям заявила, что «она не имеет никакого понятия о православной вере и исполняет, как и муж ея, обряды магометанские, что дети их хотя и крещены, но имен их не знает потому, что после крещения мулла Нигаметулла Абдулбакиров молитствует их по своей вере и дает татарские имена» (2). Существовало у крещеных татар и мусульманское многоженство. Та же Елена Дорофеева в допросе показала, что у ее мужа Захара Александрова есть и вторая жена Шамукая (3). Характеризуя крещеных татар д. Альметево Бугульминского уезда (ныне г. Альметьевск Республики Татарстан), приходской священник в своем докладе епископу Самарскому и Ставропольскому Феофилу пишет, что они «бросили православие так, что трудно отличить их от татар не только по внутреннему, но и внешнему образу их жизни... В какой дом ни войдешь, везде видна обстановка татарская, спросишь ли имя хозяина, он с трудом назовет себя и нередко другим именем, не говоря уже о их семейных. Крестов на себе не носят, креститься не умеют, говорить по-русски тоже, постов не соблюдают, едят лошадиное мясо, держат татарскую уразу, ходят в мечеть, одним словом не крещеные татары» (4).

Уже в начале XIX в. из 31 тыс. крещеных татар Казанской губернии 13,7 тысячи человек готово было возвратиться в ислам (5). Видимо, такое же положение сложилось и в Оренбургской губернии.
Крещеное татарское население делилось на «старокрещенов» и «новокре- щенов». В начале XVIII в. численность крещеных татар составляла 17 тысяч человек. К концу же XVIII в. численность крещеного татарского населения возросла до 40 тысяч человек[6].

1 ЦГИА РБ. Ф. И-295. Оп. 3. Д. 4156. Л. 51.
2 РГИА Ф. 821. Оп. 8. Д. 725. Л. 3-3 об.
3 Там же. Л. 3 об.
4 ГАСО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 1862. Л. 1.
5 Мухаметшин Ю.Г. Татары-кряшены: историко-этнографическое исследование. М., 1977. С. 18.
6 Исхаков Д.М. Кряшены (историко-этнографический очерк) // Татарская нация: история и современность. Казань, 2002. С. 108, 114.

 

[simgen]

Впервые как движение «отступление от христианской веры» зафиксировано в начале XIX в. среди крещеных татар Васильского и Сергачского уездов Нижегородской губернии. Татары-новокрещены этих двух уездов через своего поверенного жителя д. Маклаково Василия Евстифеева во второй половине 1802 г. подали прошение «о дозволении им оставить незнаемое для них христианство и обратиться к магометанству»[1].

Первая массовая волна отпадения татар от православия началась в марте 1827 г., когда крещеные татары Свияжского, Цивильского, Тетюшского, Бу- инского, Симбирского и Ставропольского уездов Казанской епархии в числе нескольких тысяч человек (жители 97 деревень Казанской и 41 деревни Симбирской губерний) подали прошение о возвращении в «магометанство». При этом просители ссылались на указ от 20 февраля 1764 г. о ненасильственнос- ти крещения. Одним из поводов подачи прошений стало дело, рассматривавшееся в 1824-1826 гг. Казанским губернским правлением, по поводу крещеных татар деревень Ромашкино и Азеево Чистопольского уезда (ныне Чистопольский и Новошешминский районы Татарстана). В ноябре 1824 г. 44 жителя этих двух деревень в своем прошении писали, что «предки их, которых они за долгопрошедшим временем припомнить не могут, бывши магометанского исповедания, женились на татарках и прижили их, состоящих из 44 муж. пола ревизских душ; но неизвестно им, почему по 7-й ревизии написаны они русскими именами из татар будто бы крещеными». В ходе рассмотрения этого дела оказалось, что действительно по сказкам 7-й ревизии просители написаны русскими именами. В то же время имен просителей по метрическим «и прочим хранящимся в архиве духовной консистории с 1780 - 1824 г. книгам и прочим документам не оказалось». В марте 1826 г. после рассмотрения этого дела состоялось постановление Казанского губернского правления, в котором говорилось, что «1) согласно указа Св. правит. синода, состоявша- гося в 15 день марта 1731 г. о исключении их из числа служилых крещеных татар и о сложении с них, если имеется на них казенная недоимка, не превышающая более 2000 рублей, по силе Высочайшаго манифеста, состоявшагося в 1 день января сего 1826 г., сообщить в Казанскую казенную палату; 2) о нестеснении их обывателями с ними проживающими, в исправлении по магометанскому их исповеданию их религии...; 3) в Казанскую духовную консисторию сообщить и требовать, дабы благоволила, в силу вышеизъясненного узаконения, учинить по духовному ея правительству должное предписание о нестеснении просителей... в отправлении ими по магометанской их религии всех отправлений по обрядам, полученным от предков их и введенным по обычаям старожилых служилых татар...»[2]. Вот с этого постановления губернских властей, разрешившего просителям исповедывать «магометанскую религию», и началась первая волна движения по возвращению в ислам.

[1] Ислаев Ф.Г. Православные миссионеры в Поволжье. С. 115-121; Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела. С. 116.
[2] Можаровский А Изложение хода миссионерского дела. С. 127-129.

 

[simgen]

Православная церковь, опомнившись, начала принимать меры по «вразумлению» «отпавших» крещеных татар Казанской епархии. Несмотря на «увещания и вразумления» приходских священников, протоиереев и гражданских властей, большинство крещеных татар отказывались исполнять обряды православной церкви. В связи с этим власти стали применять насильственные меры по отношению к отпавшим. Уже в 1829 г. власти переселили часть крещеных татар в православные селения[1]. Предводителей «отступников» власти заключили в тюрьмы. Так в «казамат» были отосланы поверенные крещеных татар Ларион Иванов из д. Верхнее Аткозино (ныне Апастов- ский район Татарстана) и Василий Иванов из д. Имянле Буртас (ныне Кайбицкий район Татарстана). Дополнительно к этому, уездные протоиереи представили начальству списки наиболее упорствующих «отпадших». Таких по Казанской епархии оказалось 25 человек. По поводу этих упорствующих Синодом было утверждено предложение казанского архиепископа Филарета разослать их по отдаленным монастырям «для вразумления». Многие, не выдержав монастырских тягот, были вынуждены дать подписку о том, что будут исповедывать православную веру. Один из «отступников, Андрей Антонов, «более всех фанатичный», умер в тюрьме. Не остались без внимания ромашкинские и азеевские татары. Жителя д. Азеево Михаила Васильева (Абдулхалик Мавлиев) по «высочайшему повелению» от 11 февраля 1828 г. было предписано наказать 30 ударами плетей и выслать на жительство в Тобольскую губернию[2]. В том же 1827 г. в Казанской духовной консистории было заведено новое дело на татар деревень Ромашкино и Азеево, которое с подачи духовных властей было решено Государственным Советом и утверждено Николаем I 31 марта 1830 г. в пользу православной церкви[3]. Такие же решения последовали и по прошениям остальных «отступников» Казанской епархии. Тюрьмы, монастыри, ссылки сделали свое дело — сломили «отступников». Они были вынуждены дать подписки о возвращении «в недра православной церкви».

Православное духовенство не могло не оставить без внимания эти явления. Еще в 1829 г. в Самарском и Ставропольском уездах были учреждены миссии «для обращения язычников и магометан в христианство». В Мензе- линском уезде подобная миссия была учреждена в 1840-х гг. в с. Новоникольск нынешнего Альметьевского района Татарстана (4). В 1851 г. такая же миссия была учреждена и в Бугульминском и Бугурусланском уездах (5).

[1] РГИА Ф. 821. Оп. 133. Д. 454. Л. 298.
[2] Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела. С. 137, 147-148.
[3] НА РТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 135. Л. И об.
4 Список населенных мест по сведениям 1870 года. Уфимская губерния. СПб., 1877. С. CXVHI.
5 Самарские епархиальные ведомости. 1867, №4. С. 97.

 

[simgen]

Насильственные мероприятия властей в какой-то мере погасили стремление крещеных татар официально исповедывать мусульманскую религию. Вплоть до 1860-х гг. столь массовой подачи прошений о возвращении в ислам от крещеных татар не поступало. Но практически ежегодно властям приходилось рассматривать как прошения крещеных татар о желании переменить религию, так и жалобы духовенства на свою крещено-татарскую паству из-за нежелания ими исполнять православные обряды.

Уже в середине 1830-х гг. вновь «уклонились в магометанство» жители деревень Азеево и Ромашкино. Предводители «отступников» по решению властей к маю 1840 г. были высланы в русские селения Бугурусланского уезда (села Никольское Боровка, Дмитриевское Орлянка, Покровское Буланка идр.) (1).

Наибольшего размаха движение по возвращению в ислам достигло в Чистопольском уезде и прилегающих к уезду местностях. Ответные меры властей сводились, в сущности, к одним только репрессивным мероприятиям. В начале 1840-х гг. «уклонились в магометанство» крещеные татары приходов сел Белая Гора, Красный Яр, Баран, Билярска, Савруш и Аксубаево, Седель- кино (2). Среди отступивших из праволавия отмечены также крещеные татары деревень Татарский Толкиш, Верхняя Каменка, Старое и Новое Никиткино, слобода Георгиевская (Шама) и ряд других. К 1856 г. среди отпавших по Чистопольскому уезду числились деревни Подлесная Шентала, Большая Тига- на, Новое Узеево, Средние Челны, Вершина Киремети, Новое Демкино, Щер- бень, Карамышево, Нижняя Каменка, Новый Адам, Старый Адам, Акбулатово, Узеево (Белый Яр), Татарский Сарсаз, Толкиш, Служилая и Степная Шента- ла, Байтеряково, Нарат-Илга, Дюртюли, Кутлушкино, Татарская Багана, Адельшино, Кульбаево Мураса, Старое и Новое Альметьево, Новое и Старое Ибрайкино (практически все деревни «мишарские»). В Спасском уезде таких селений насчитывалось 23. В ходе дознания старожилы этих селений 65 и 70 лет заявили, «что христианскую веру с семействами своими не держут издавна и лет с семи не принимают в дома к себе духовенство...» (3).

1 НА РТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 135. Л. 7 об., 15, 34 об.
2 НА РТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 399. Л. 10-13.
3 Там же. Д. 1225. Л. 12-12 об., 18.

 

[simgen]

В 1845 г. крещеные татары д. Нижнее Абдулово (Степановка) Нижне- Абдуловской волости Мензелинского уезда «открыто заявили себя магометанами и, без дозволения начальства, вздумали было строить себе мечеть»[1]. Но церковные и гражданские власти не хотели просто так отпускать своих прихожан и вновь стали прибегать к насильственным мерам.

По поводу «татар-вероотступников» деревень Чубуклы, Онбия, Верхние и Нижние Суксы, Нижнее Абдулово (Степановка), Тавлы-Дрюш и Кушна- рат Мензелинского уезда в 1845 г. было начато расследование, которое было поручено приставам 3 и 4 станов уезда и мензелинскому земскому исправнику Но степановские новокрещены «вместе со многими из магометан, собравшись толпою и вооружась кольями», учинили «неповиновение» местным властям. Несмотря на все «увещевания» и угрозы властей, степановские новокрещены, по словам дворянского заседателя Ильина, «решительно отказываются быть христианами»[2]. И хотя до конца 1850-х гг. власти не оставляли попыток вернуть степановских крестьян в лоно православной церкви, крестьяне деревень Степановка и Старый Багряш-Елхово числились в Нижне- кармальском приходе Бугульминского уезда как татары «отступившие из правоверия» .

В российском законодательстве было заложено строжайшее запрещение «отвлечения и отпадения от православия и христианства». Так, «отпадшие» лишались всех прав своего состояния, а домашнее «имение» бралось под опеку. «Совратитель» в нехристианскую веру также приговаривался к лишению всех прав состояния и к ссылке на каторжные работы от 8 до 10 лет[3]. На каторжные работы «совратителей» обычно ссылали в Сибирь, зачастую при этом окрестив самого нарушившего российское законодательство. Среди жителей Туруханского края в 1872 г. показан Ахмеров Арташ (по крещению Егор Никитин), отправленный в «места не столь отдаленные» за «подстрекательство крещеных татар к отпадению от православия» .

[1] Уфимские епархиальные ведомости (УЕВ). 1901, №17. С. 1050.
[2] ГАОО. Ф. 6. Оп. 6. Д. 12427а. Л. 1-1 об, 5 об.
[3] РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 256. Л.85, 86 об.

 

[simgen]

Обычной практикой у царских и церковных властей по отношению к «отпавшим» из православия татарам являлось расселение наиболее непокорной их части среди русской или же давно исповедующей православие инородческой паствы, взятие имущества «отступивших» в опеку, тюремное заключение, отправка на каторжные работы, ссылка в Сибирь, в частности в Туруханский край. Помимо этого, некрещеные дети у родителей отбирались для принудительного крещения. Вслед за тем этих детей отдавали в руки русских «набожных» семей. Крещеных татарок, вступивших в брак по магометанскому обряду, удаляли от их мужей. В же случае, если жены крещеных татар оказывались из мусульманок, их также возвращали в дома родителей. Так, у крещеных татар д. Служилая Майна Чистопольского уезда в 1856 г. для крещения у родителей были отобраны малолетние дети. Вслед за тем этих детей (всего 16 человек) отдали на попечение в русские семьи Билярской волости1. Такие же меры были приняты против крещеных татар Спасского уезда. После непродолжительного времени часть детей «самовольно» вернулась в свои семейства, а часть забрали родители. Вслед за попыткой вновь забрать детей для передачи в русские семейства, «отступившие из православия» в мусульманскую религию татары заявили властям, «что они скорее убьют себя и перережут своих детей, чем выдадут их чиновникам»2. 1850-е гг. 14 семейств обратившихся из «православия в магометанство» государственных крестьян д. Тимашево Бугульминского уезда было выслано на жительство в Тобольскую губернию3. Такого же рода меры были приняты по отношению к нижне-абдуловским и степановским новокре- щенам В 1849 г. «по Высочайшему повелению» часть жителей этих деревень была переселена в Кочердыковскую волость Челябинского уезда и в д. Сульча Бугульминского уезда. Но и на новом месте «татары не слушались увещеваний», оставаясь в мусульманской вере. В 1849 г. было повелено выслать из своих деревень 93 семейства (402 мужчин, 418 женщин) крещеных татар и примкнувшим к ним чуваш из деревень Татарский Толкиш, Верхняя Каменка, Старое и Новое Никиткино Чистопольского уезда4. Но и эти меры давали слабые результаты. Власти констатировали, что «крещеные татары с переселением их в русские селения упорно избегают оседлости, постоянно ведут бродячую жизнь и несмотря на все принимаемые правительством меры не обрабатывают своих участков и... служат тягостью для тех обществ, к коим приписываются»5. Один из высланных из д. Ромашкино в Бугурусланский уезд крещеных татар Игнатий Николаев показал, что вновь «без письменного вида» проживает в д. Ро- машкино, «исповедуя магометанскую веру», а в с. Никольское Бугурусланско- го уезда ездит только для уплаты податей. Так же поступали и крещеные татары деревень Новые Челны и Татарское Шапкино, переселенные в д. Ямаши Чистопольского уезда (ныне Альметьевский район Татарстана)6. Упорное сопротивление крещеных татар репрессивным мерам властей вынудили правительство 14 декабря 1861 г. приостановить исполнение «всяких мер» против «отступников».

1 Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 754. Л. 20.
2 РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 454. Л. 299.
3 ГАСО. Ф. 1. Оп. 8. Д. 2324. Л. 2.
4 НА РТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 1119. Л. 14.
5 Там же. Д. 754. Л. 21.
6 Там же. Д. 399. Л. 13 об-14.
7 РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 454. Л. 299 об.

 

[simgen]

Вторая широкомасштабная волна «отпадения» крещеных татар в ислам началась в 1860-е годы. При этом выяснилось, что практически все крещеные татары не признают себя православными и открыто исповедуют мусульманскую религию. Новая «отступническая» эпопея началась в 1865 г. с подачи всеми крещеными татарами Тетюшского уезда Казанской губернии (до 5000 человек) заявления об отказе от православия. Вслед за ними почти тотчас же подали такое же заявление крещеные татары Свияжского уезда. К этим двум уездам присоединились крещеные татары Мамадышского, Чебоксарского, Казанского, Лаишевского уездов Казанской губернии, а также Симбирской губернии. «Отступники» заявляли полиции и духовенству о нежелании пребывать в православии и подавали коллективные прошения «на Высочайшее имя» о разрешении им исповедывать «религию их предков - магометанство»[1]. Власти вынуждены были направить в «отпавшие» селения казанского вице- губернатора Розова с переводчиками Н. Ильминским и князем Девлеткиль- деевым для объявления отказа на их «противозаконные» прошения. Помимо увещеваний «отступников», были арестованы и их предводители: ишан Аб- дуллатиф Алкин, Галим Самигулов (из д. Верхнее Никиткино), Гизатулла Абдюшев (Алексей Федоров), Махмут Миргашев и другие (всего 47 человек). Все они должны были быть высланы в Туруханский край[2]. Власти также взяли подписки от мулл соседних с «отпадшими» селений о том, что они не будут допускать «крещеных татар в мечеть», не будут обучать их татарской грамоте, «знакомить их с учением исламизма»[3].

Такие же события происходили и в соседних с Казанской, Симбирской, Уфимской и Самарской губерниях. Бывшие новокрещены деревень Нижнее Абдулово, Старый Багряж-Елхово, Беркета-Ключ и Степановка Мензелинс- кого уезда Уфимской губернии в 1866 г. подали прошение царю «об оказании им... защиты от притеснений... с целью обратить их в христианство»[4]. Прошения о переходе в «магометанство» были зафиксированы и от жителей деревень Альметево и Абрамовка Бугульминского уезда (ныне Альметьевский район Татарстана)[5]. Так, жители д. Абрамовка в 1880 г. составили общественный приговор с ходатайством о переходе в ислам, которое осталось неудовлетворенным. Такое же прошение они подали в 1889 году. Вожаками крестьян выступили Николай Лукьянов и его сын Филипп. С этого времени крестьяне Абрамовки совершенно «отстали от церкви, детей своих крестить многие не стали, новорожденных детей называли татарскими именами, для чего приглашали к себе...мулл, умерших хоронили...по татарскому обычаю, без гробов, держали «уразу», наконец главного вожака своего Филиппа Николаева избрали себе в муллы»[6].

[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 454. Л. 299 об.-300.

[2] НА РТ. Ф. 1. Оп. 8. Д. 1823. Л. 80.
[3] Там же. Ф. 1. Оп. 3. Д. 231. Л. 38, 128.
[4] УЕВ.1901, №17. С. 1049, 1054, 1055.
[5] ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5981. Л. 1, 2; ОР ИЯЛИ (Казань). Ф. 95. Оп. 1. Д. 132. Л. 12 об.
[6] Самарские епархиальные ведомости. 1898. 15 ноября. №22. С. 1048-1051.​

 

[simgen]

Так как репрессивные методы против «отступников» не давали видимых результатов, правительство встало на путь «распространения между татарами здравых нравственно-религиозных убеждений». В 1867 г. было учреждено братство Святого Гурия. Открылись Казанская учительская семинария и (центральная крещено-татарская школа[1]. На татарский язык переводились библия, псалтырь и другие богослужебные книги. В деревнях с крещено-татарским населением стали активно строиться церкви для удержания их в православии.

Но и эти меры были малорезультативными. В Департаменте духовных дел вынуждены были констатировать, что «все мероприятия правительства, направленные к возвращению в православие лиц отпавших в магометанство, до сих пор не имели и не имеют никакого успеха. Начиная с 1891 года... вновь стали поступать ходатайства татар различных деревень Казанской, Симбирской, Самарской и других губерний о разрешении им приписаться к магометанским приходам, причем просители заявляли, что ни сами они, ни их предки никогда не принадлежали к православной церкви». В ходе разбора заявлений просителей, некоторым из них в 1894, 1896 и 1898 гг. было разрешено приписаться к магометанским приходам[2].

В 1905 г. был опубликован императорский указ «Об укреплении начал веротерпимости». Но и он был во многом декларативным. На пути крещеных татар, пожелавших вернуться в ислам, оставались различные препятствия. Прежде всего, решение о том имеет ли право тот или иной прихожанин перейти в ислам, принималось с учетом мнения пастыря (священника) местной церкви. Обращалось внимание также на то, «из магометан» или «язычников» предки просителей. Также проверялось, какую религию исповедывали предки просителя, и «действительно ли заявитель еще до 17 апреля 1905 года не бывал у исповеди и святого причастия и не исполнял других обрядов»[3].

[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 454. Л. 300 об.
[2]Там же.Л. 301 об.-302.
[3] РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 455. Л. 46.​

 

[simgen]

В условиях пореформенной России православная церковь уже практически не располагала никакими возможностями, кроме некоторых льгот и уговоров, для возвращения татар в православие.

Точных данных о численности вернувшихся из православия в ислам крещеных татар пока нет. Но, видимо, их численность была значительной. В основном среди «отпадших» превалировали новокрещены. Но отмечены также случаи «отступничества» и «старокрещеных» татар. Среди них были крещеные татары деревень Кибяк-Козя (ныне Сабинский район Татарстана), Елы- шево Мамадышского уезда и Азяк Казанского уезда (все из служилых татар).

Наряду с татарами в «магометанство» отпадали и чуваши. Так в 1866 г., жители деревень Кукшум, Белая Волошка и Утеево Тетюшского уезда «все без исключения природные чуваши, просвещенные некогда святым крещением, заявились как отпадшие татары со всею татарскою наружностию и с таким же упорным стремлением к магометанству». Прошения от крещеных чувашей о их желании перейти в ислам зафиксированы и позднее, в 1910-е гг. (Белебе- евский и Стерлитамакский уезды Уфимской губернии)1. Только по Казанской губернии к 1896 г. «крещеных татар, отпавших в магометанство» насчитывалось 12188 человек2. Движение крещеных татар по возвращению в ислам продолжалось и позднее. К 1912 г. из числившихся в Самарской губернии 13129 крещеных татар 8491 считался «отпавшим», в т.ч. по Бугульминскому уезду из 11519 крещеных татар «отпало» 6919 человек3. В журнале «Особого совещания по выработке мер для противодействия мусульманскому влиянию в Поволжском крае», проходившего с 12 по 29 января 1910 г. говорится, что «после Высочайшего указа 17 апреля 1905 г. в губерниях Уфимской, Симбирской, Пензенской и Казанской около 49000 человек отпали от православия, перешли в магометанство»4. Согласно указу «Об укреплении начал веротерпимости», лица, исповедующие нехристианскую веру, могли, согласно их желанию, исключены из числа православных. Хотя православие сохраняло в Российской империи статус государственной религии, после издания этого указа фактически была обеспечена свобода вероисповедания. Но и здесь существовали некоторые ограничения.

В числе факторов, способствовавших «отпадению от христианства» крещеных татар дореволюционные авторы и клерикальные круги называли «совместное сожительство» с мусульманами, религиозную пропаганду мусульманского духовенства5, номинальный характер крещения. Епископ Оренбургский и Уфимский Иоанникий в своем отношении Оренбургскому духовному магометанскому собранию в 1845 г. прямо обвиняет мусульманское духовенство «в вовлечении в свою веру» новокрещеных. Здесь же епископ пишет, что «новокрещеные, убеждаясь возможностию такого отступления (то есть, возвращения в ислам - И.Г.), входят в Магометанское Духовное собрание с просьбами, испрашивая ходатайства на обращение их в магометанство, а магометанское же собрание, не обращая подобные просьбы подателям, со внушением их противозаконности, делает по оным свои распоряже- ния»6. Близким к истине представляется предположение М. Гребнева: «не с самого ли момента присоединения к православию татар эти последние стали обнаруживать попытки - возвратиться к вере своих предков - магометанству, от которого они скорее всего силою были оторваны»[7].

1 НА РТ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 231. Л. 225 об; РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 455. Л. 77.
2 Известия по Казанской епархии. 1896, №8. С. 210.
3 Никольский И.В. Наиболее важные статистические сведения об инородцах Восточной России и Западной Сибири подверженных влиянию ислама. Казань, 1912. С. 36-37.
4 ЦГАОО РБ. Ф. 1832. Оп. 4. Д. 409. Л. 8.
5 Рыбаков С. Ислам и просвещение инородцев в Уфимской губернии. СПб, 1900. С. 10-11.
6 ЦГИА РБ. Ф. И-295. Оп. 3. Д. 2020. Л. 2-2 об.
[7] УЕВ.1901,№17. С. 1056.

 

[simgen]

Разумеется, православное вероисповедание сохранили многочисленные представители татарской аристократии, чьи предки по тем или иным причинам (и вовсе не обязательно по принуждению) приняли крещение еще в XVI или XVII - начале XVIII в. и восприняли русскую, европейскую культуру. С гордостью сохраняя память о своем происхождении и поддерживая контакты с однородцами-мусульманами (так, князья Девлеткильдеевы-мусульмане добились признания в этом достоинстве именно благодаря поддержке православной ветви рода), они сознавали себя и являлись органичной составной частью российского дворянства, сословия, для которого XVIII столетие стало «золотым веком». Они, как и та часть потомков служилых татар, которые сохранили дворянское звание (в частности, литовские татары, сохранявшие даже право владеть крепостными-христианами)[1], служили российским государям и пользовались многочисленными привилегиями, а такие роды, как князья Юсуповы, Урусовы, Мещерские, Ширинские-Шихматовы и ряд других принадлежали к высшей аристократии не только Российской империи, но и Европы в целом. Нельзя отрицать, что именно крещение открывало татарской аристократии возможность приобщиться к европейской цивилизации, а усвоение европейской дворянской культуры могло быть дополнительным стимулом к переходу в христианство. Но такие христианизированные потомки татарской знати, естественно, оставались в стороне от татарского национального возрождения, в отличие от «лапотных мурз», многие из которых принимали в этих социально-политических и культурных процессах самое активное участие.

[1] Подробнее см., например: Dumin S. Herbarz rodzin tatarskich w Wielkim Ksiestwie Litewskim. Gdansk, 1999. Генеалогия литовско-татарской шляхты (проблемы изучения) // Генеалогический вестник. 2002. № 10. С. 32-46 (0,8 п.л.); Думш С, Канапацкш И. Беларусшя татары: минулае i сучаснасць [Белорусские татары: прошлое и настоящее]. Минск, 1993 и др.